Незнакомец. История падения

Неужели она не рассказала?

Я не могла поверить в то, что Молли не выдала моего секрета. Но все же я должна проверить.

– Ты как? – прошептала, вдыхая его аромат, который с каждым разом становился все родней. В котором я нуждалась.

Владимир промолчал, но убрал руки. Лишь для того, чтобы перехватить мои ладони и развернуть к себе. Я пугливо огляделась, чувствуя, как страх высоты пробирал насквозь, но сдержала удивленный вздох, когда он прижал к себе. Погладил по макушке, так как делают взрослые, успокаивая детей, и что-то прошептал. Я смогла разобрать обрывки фраз, и они успокаивали. Он успокаивал.

– Прости. Я все же провалилась, – выдохнула признание, зажмурившись.

– Я не удивлен, Кристин, – хрипловато рассмеявшись, Владимир наклонился и коснулся губами щеки.

– Так хотелось нацепить на ее голову тарелку, – обижено проворчала, игнорируя многое, что наговорила Кате.

Если он узнает о моих обвинениях, тут же сбросит с крыши. Потому что будь я на его месте, поступила бы именно так. Но Владимир продолжал поглаживать теперь спину, нежно касаться губами моего лица и смеяться над каждым словом, которые давались с трудом.

– Она разозлилась?

– Наверное, – пожала плечами, замерев.

Нет, Катя не злилась. Она была напугана, и я хотела бы знать почему. Что он мог сделать такого, о чем Катя знала. Явно Владимир ей не поведал про девушек, от которых избавился в прошлом. А если… Нет, такого не могло быть! Катя не была похожа на них. Совершенно не похожа. Другой типаж, возраст. Все другое, и ее бы искали…

– О чем задумалась?

Вопрос, прозвучавший над ухом, заставил меня вздрогнуть и вцепиться взглядом в мужчину.

– Я? – прошептала, успокаивая дыхание. – О тебе. О нас, – торопливо добавила, отводя глаза.

Владимир промолчал, но еще крепче прижал к себе и оставил обжигающий поцелуй на щеке. Я позволила ему накрыть свои губы и сама ответила, углубляя ласки и вторгаясь в его рот – жадно, горячо и порочно. Не было нежности и спокойствия. Их место заняла одурманивающая страсть. Страсть, способная выбить из головы ненужные мысли. Руки Владимира скользнули по моей спине и вжались пальцами в ягодицы, сминая их и притягивая к паху. Эрекция уперлась в мое тело, и я шумно выдохнула, осознавая – ни один кошмар не мог вытеснить из головы желание быть с ним.

Я ненормальная.

Со мной явно что-то не то.

– Ты поедешь со мной?

Я распахнула глаза и уставилась на Владимира. Его руки продолжали крепко прижимать меня к разгоряченному телу. В глазах плясали дьявольские огоньки, от которых по коже бежали мурашки. Я поежилась и непонимающе покачала головой.

– О чем ты?

Владимир выдохнул и развернул меня к городу. Показал на яркие вечерние фонари, на шум и мелькающие под ногами машины. Муравейник – так говорил отец, рассказывая про город. Говорил, что он будет принадлежать ему. И мне. Наш город. Вот только я не верила в мечты отца и не считала его желание заполучить город в свои руки возможным, хотя отец многого достиг, но так и не стал управлять собственным муравейником.

– Ты хотела бы здесь остаться? – прошептал Владимир, дотрагиваясь губами до уха.

Я инстинктивно дернулась, но осталась стоять на месте.

Его голос настораживал. Заставлял сердце учащенно стучать, а кровь пульсировать. Если он приложит палец к вене, то сможет понять – я нервничала. Я боялась.

– Не знаю, – прошептала, понимая – он ждет ответ. Ему нужен мой ответ. – А ты? Тебе здесь нравится?

– Я провел большую часть своей жизни в этом городе, – неопределенно ответил Владимир, лаская губами мочку уха. – Но это не мой город. Не мой дом.

– Вот как, – ответила, пытаясь припомнить его биографию.

К сожалению, всё, что я знала, касалось его взрослой жизни. Ничего о детстве или юности, тем более о родителях. Я даже про его брата не знала, пока он не появился в моей жизни год назад, но для остальных я познакомилась с ним намного позже.

– Если бы я предложил тебе уехать, ты бы согласилась?

Не вопрос, а выстрел в голову. Я вдохнула, но не смогла дышать. Хотел ли он услышать мое мнение, узнать мой ответ, или уже принял решение?

Я развернулась, пытаясь посмотреть на лицо Максаковского, но он не позволил. Прикусил мочку, вызывая во мне дрожь и вырывая вскрик, скользнул ниже, оставляя влажный след на шее.

– Мы уедем, – шептал он, завоевывая меня миллиметр за миллиметром.

Кусочек за кусочком.

Я становилась его собственностью, позволяя уносить к себе в квартиру, роняя на широкую кровать и беря там же. Я закрыла глаза, кричала в голос в момент особого пика, взбиралась на его тело и вела в игре, не задумываясь – была ли Молли где-то поблизости. Слышала ли она нас или видела…

В нашей игре не было третьих лиц. Один на один, и до конца…

А на утро я дала ему ответ: четкий и без прикрас.

– Я уеду с тобой. Просто закончи то, зачем я приехала. И мы уедем. Хоть на край света…

***

Молли стояла у двери и слушала, как хозяйскую спальню заполняли громкие голоса, похожие на вскрики и шипения. Она знала, что там происходило, даже пыталась подсмотреть в замочную скважину, но так и не рискнула.