Незнакомец. История падения

Я задержала дыхания, пытаясь запомнить. Пытаясь сопоставить все, что знала. Но выходило с трудом, потому что Катя продолжала говорить. Она рассказывала, как попала в клуб, который был лишь частью, вершиной айсберга, но то, что пряталось под толщей воды, даже не знала Катя. Она стала женой моего отца по приказу Владимира. Она трахалась с Максаковским, потому что этого хотел он. Она забеременела от него, но Владимир не знал правды. Не знал никто, кроме меня…

– Ты не лжешь, – прошептала я, медленно отстраняясь.

Катя кивнула, опуская лицо в ладони. Заплакала, содрогаясь от каждого всхлипа.

– Зачем ему мой отец?

Она замерла, перестав дышать. Не единого звука, лишь мое колотящееся в груди сердце.

– Зачем? – повторила я, сдерживая гнев. Сдерживая ярость, которая топила меня.

Катя опустила ладони, скрестила их на коленях и медленно, будто по слогам ответила:

– Ничего личного. Это только бизнес.

– Что? Я не понимаю…

Катя усмехнулась. Ее лицо было похоже на гримасу сумасшедшего. И на мгновение я усомнилась – а не рехнулась ли она.

– Он ответил так… Владимир, – вымученно добавила Катя, вновь поникнув.

Ее перемена настроения от ярости до паники и обратно за какие-то считанные секунды пугало. С ней явно что-то творилось, и это настораживало. Потому что я не понимала, чего ждать от женщины, которая уже поставила на своей жизни и безопасности крест. Возможно, обвинив меня во всех грехах и преступлениях, она захочет поквитаться. Ведь и я приложила руку к тому, чтобы обречь ее существование. Лишить всего, чем она так дорожила.

– Он сказал, что это бизнес, – повторила Катя, резко поднимая голову.

Я проследила за лицом женщины, изменившимся до неузнаваемости. От щек отхлынула кровь, зрачки пугающе расширились, а губы превратились в тонкие белые полоски.

– Сука! – зарычала она, подлетая и хватая за ворот одежды. – Нас видели! Кто там?! Кто там был?

Катя указала на стеклянную дверь, ведущую на крышу, и я по инерции повернула голову, но не увидела никого. Лишь блеклый солнечный свет, пробивающийся через тяжелые осенние тучи.

– Там никого, – прошептала, силясь расцепить крепкие женские руки. И откуда в ней столько силы?

– Был! Была! – завопила она, сильнее цепляясь за меня. – Нас слышали! Слышали! Все теперь узнают. Все! – вопила как одержимая и трясла меня, игнорируя мои попытки оттолкнуть.

Катя озверела. Превратилась в монстра, который мог меня уничтожить. Впрочем, так она и поступила. Расцепив руки на мгновение, но недостаточное для того, чтобы я убралась как можно дальше, Катя сложила ладони на моей шее и начала душить. Я захрипела и стала отбиваться. Боль пронзила горло, а легкие сдались, пытаясь вытолкнуть воздух и заменить его на новый. Но моих сил было недостаточно, чтобы биться с тигрицей. Катя рычала и сыпала проклятия, а мой мир мерк. Он исчезал, и как бы я отчаянно не сражалась, отбиваясь и царапаясь, оставляя на ее лице и руках кровавые царапины, ничего не выходило.

Я бесполезно открыла рот, пытаясь вдохнуть. Хоть капельку. Хоть крошку чистого свежего воздуха. Но Катя была неумолима. Она четко осознавала что творила. И собиралась отправить меня на тот свет. К маме…

Свет перед глазами стал гаснуть. Я оступилась и потеряла связь с реальностью. Ноги онемели и подогнулись в коленях. Падая, я потянула за собой Катю. И лишь тогда она разомкнула ладони, роняя меня на пол. Я резко открыла глаза и увидела ее исполосованное озверевшее лицо. Искаженное ненавистью и болью. Но ярче всего был страх. Скорее всего, мой страх, отразившийся в остекленевших глазах безумной женщины.

Свет померк окончательно.

Острая боль пронзила затылок.

Но я могла дышать. Кажется, могла…

Глава 5.

Спустя многие дни и часы я пыталась понять – что же произошло в тот злополучный день на самом деле…

Рассматривая серые стены на протяжении этих часов, мне хотелось только одного – закрыть глаза. Зажмуриться с такой силой, чтобы стало больно. До слез, до предельно натянутой кожи и мышц. До потемневших кругов. Лишь бы потом, когда я открою глаза, все изменилось.

Но спасения так и не пришло.

Я жмурилась, а после пялилась в серую стену, отчаянно борясь с желание расхерачить ее кулаком. Вот только мой кулак превратится в ободранную кожу и поломанные кости, а стена останется на прежнем месте. Разве только добавится пара красных кровавых пятен.

Буравя взглядом бетон, я прислушивалась к шагам. Там в таких же серых коридорах кто-то бродил. А я ждала. Потому что нужно было ждать, стиснув кулаки и слушать скрежет зубов. Оставалось совсем немного.

Терпение, Крис, терпение.

Вот чему учила меня мама много лет назад. Она улыбалась и помогала осваивать шнурки на новых ботинках, а я ворчала, воротила свой малюсенький носик и не понимала, что однажды меня некому будет учить. Учить быть терпеливой и выжидать…

Но я повзрослела, научилась ждать и неделя в следственном изоляторе не убавляла моего желания довести дело до конца. Сделать то, ради чего я и вернулась. Ради чего потеряла все, что еще было так дорого…

Шаги стали громче.