Незнакомец. Шелк и бархат

— Привет, — сказала Бие, которая уже грызла новое яблоко. — Они там так заняты! Выслуживаются перед теткой по фамилии Турен, которая воображает, что она купила фирму в частную собственность. Я что, сказала какую-нибудь глупость? Кстати, кто ты такой? Жак, кто он такой? Почему он смотрит на меня так, как будто хочет меня загипнотизировать?

— Это Уффе. Ульф Юнг. Его мама работает здесь портнихой. Мы пришли как раз затем, чтобы встретиться с Вероникой Турен.

Сопровождаемый Ульфом, он зашел прямо в салон и, поскольку он оставил дверь открытой, Бие услышала, что он был радостно встречен всеми, за исключением Ивонне, которая взяла за правило всегда приветствовать мужчин прохладно — восторг, по ее мнению, должны выражать они.

— Жак, дорогой мой, — воскликнула Вероника и подставила щеку для поцелуя. — Как давно мы не виделись! Мне ужасно не хватало тебя. И Ульфа тоже. Солнышко, дай тебя обнять. Право же, я слишком долго не была дома!

В разгар объятий и поцелуев Ивонне спросила лишенным выражения тоном:

— Я могу переодеться?

— Да, — кивнула Аста, — наденьте, пожалуйста, «Вууду», а фрекен Меландер примерит пока на госпожу Турен платья, которые мы сшили для нее зимой.

Манекенщица исчезла в одну сторону, провожаемая пристальным взглядом Жака, Мария и Вероника — в другую, а Ульф Юнг с восхищением смотрел им вслед.

Директор Турен вздохнул.

Аста нервно заговорила, обращаясь к человеку в васильковой рубашке.

— Как чудесно, что ты появился. У меня возникла идея замечательного наряда для Вероники, но она лучше поймет, что я имею в виду, если ты сделаешь для нее небольшой эскиз.

— С удовольствием. Так что это за идея?

Жак широко улыбнулся, улыбка осветила его бородатое лицо. Именно сотрудничество с Астой Арман сделало Юхана Юханссона знаменитым. Она, как это ни странно, не умела ни шить, ни кроить, а уж тем более рисовать, однако ее фантазия на новые фасоны была оригинальна и неисчерпаема, и она передала немало своих идей начинающему художнику, который виртуозно рисовал, но был слишком необразован и неуверен в себе, чтобы создать что-либо свое. Теперь он стал Жаком, свободным художником-модельером с огромными доходами, однако по-прежнему иногда работал с Астой и вроде бы не собирался забывать свою дружбу с ней.

Он тут же извлек из кармана блокнот с карандашом, и по мере того, как она говорила, карандаш все быстрее летал по бумаге.

— Значит, так. Широкая юбка ниже колен с блестящим вышитым кантом. И к ней — кружевная блуза с узким рукавом и своеобразным рубашечным, но более глубоко вырезанным воротником. По талии — легкий драпирующийся пояс с бантом спереди… Замечательный костюм для хозяйки дома на террасах Мальма в теплый летний вечер. Правда, в нашем климате теплых летних вечеров почти не бывает, а наша дорогая Вероника слишком широка в талии, чтобы твое вдохновенное произведение смотрелось на ней должным образом. Извини, дорогая.

— Не надо отпускать колкости. Она носит свои наряды с шиком, хотя она чуть-чуть… чуть-чуть полновата.

Она покосилась на Хенрика Турена, но он был целиком поглощен совсем другой сценой, которая, судя по всему, разыгрывалась в этот момент в примерочной, так что отдельные реплики доносились в салон. Это были фразы, выражающие крайнее нетерпение и недовольство, произнесенные таким тоном, который сам по себе являлся оскорблением.

— Нет-нет, милочка, вовсе не так. Оно же сидит на мне, как мешок… Когда платишь такую уйму денег за пошив в ателье, то можно, по крайней мере, требовать, чтобы платье выглядело прилично, а не как неизвестно что. Хм, я-то никак не могу знать, что тут не так. Вы, наверное, неправильно его скроили и потом, по-моему…

Был слышен только один голос — Вероники. Голоса Марии вообще невозможно было разобрать. Но когда она появилась в дверях, чтобы позвать Асту, все лицо у нее пылало, а светлые волосы растрепались.

— Она замучает ее до смерти, — возмущенно сообщила Бие в комнате у портных.

Все машинки остановились. Портнихи заохали.

— Бедная Мария!

— Она такая старательная!

— Такая милая девочка!

Эбба Экстрем, миловидная низенькая дама с волосами, чуть тронутыми сединой, и образцовым воспитанием, имела свое отношение к этому вопросу:

— Надеюсь, Бие не стояла под дверью и не подслушивала?

— Разумеется, я подслушивала, — сказала Бие, заносчиво вскинув острый носик. — А иначе вообще никогда ничего не узнаешь. Сами виноваты, что никогда не закрывают за собой двери. А ты что скажешь, Гунборг? Ты знаешь эту противную тетку?

— Еще бы, — угрюмо проговорила Гунборг Юнг. — Мало кто знает ее лучше, чем я. Это настоящая ведьма. Я даже не могу припомнить другого человека, которого бы я настолько не любила.

— Бие! Бие, ты здесь? Ты должна помочь мне застегнуть молнию.

Ивонне вплыла в комнату в «Вууду» — драматическом коротком платье из черного креп-сатина. На ее красивых обнаженных плечах лежали две узкие бретели. Черные волосы были зачесаны назад, глаза, подведенные голубыми тенями, казались неестественно большими.

— Здесь Ульф, — сказала она Гунборг, повернувшись спиной к Бие. — Он не заходил сюда поздороваться с тобой?