Незнакомец. Шелк и бархат

В холле она остановилась на секунду и глубоко вздохнула. Затем толкнула дверь в комнату портних. Четыре электрические машинки жужжали наперебой, а на подоконнике возле пятой машинки сидела Бие, оживленно беседуя с самой пожилой портнихой. У Марии у же не было сил внушать болтливой ученице необходимость заниматься делом, а сделать замечание Гунборг Юнг она никогда бы не решилась. Отчасти потому, что Гунборг, обслуживающая самых притязательных клиентов, принадлежала к старой школе, была исключительно умелой и аккуратной портнихой, а отчасти и потому, что худая и строгая Гунборг, своей седой шевелюрой и гордой осанкой более всего напоминающая герцогиню, не позволяла другим делать ей замечания или повышать на нее голос. Она внимательно оглядела Марию поверх съехавших на нос очков и сухо констатировала:

— Ты плохо выглядишь. Я слышала, что ее величество Вероника Турен снова почтила нас своим присутствием.

— Да. Ей срочно понадобилась масса новых платьев.

— Она заказывала у нас два вечерних платья и вечерний плащ, они висят, готовые для примерки, аж с декабря. Попроси ее взять их и убираться восвояси, и не возвращаться, пока она их не сносит.

— Да, неплохое предложение, — слабо улыбнулась Мария. — Ты не могла бы пойти туда и сказать ей это сама?

— С величайшим удовольствием. Закон должен запрещать одному человеку накапливать у себя такие деньги. Да еще какому человеку! Если бы люди в этой стране хоть что-нибудь понимали…

— А сколько у нее денег? — спросила Бие, сверкая глазами. — Миллионы? Миллиарды? И как она их получила?

— Получила, — повторила Гунборг. — Это очень подходящее слово. Она их не заработала, не накопила, а именно получила в подарок. Сначала — пару миллиончиков от папы, потом еще несколько раз по столько от первого брака.

— Расскажи скорей! Они развелись? Хотя нет, тоща она, конечно, не захапала бы себе все денежки. Кто он был? Подумать только, водить дружбу с миллионером! А этот второй парень, он тоже так же крут?

— Как насчет платья фрекен Мартин? — поспешно вставила Мария. — Оно готово?

— Да-да, все чин-чинарем, и пуговицы, и все на месте. Здорово смотрится, правда? Ух, до чего она будет хороша в нем! У нашей важной надутой Ивонне нет шансов.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — сказала Мария совершенно искренне, поправила светлые волосы и приготовилась снова войти в логово льва.

Выйдя в холл, она обнаружила, что Камилла и Кристер ждут ее там.

— Вы возьмете его так или мне лучше уложить его в коробку?

— О нет, спасибо, я возьму его, как есть. Мы все равно на машине.

— На этот раз поведешь ты, — сказал комиссар криминальной полиции, — я выпил шерри. Скажите, фрекен Меландер, как с…

И снова его поразил серьезный взгляд ее серых глаз.

— Платье я обязательно сошью, — сказал она почти упрямо. — Надо только решить, как мы сделаем корсаж — мы так и не успели этого выяснить.

— Как на модели, — сказала Камилла. После секундного колебания она добавила — Но я вовсе не хочу, чтобы вы из-за меня работали день и ночь…

— Если портниха плачет над подвенечным платьем, это приносит счастье — есть такая примета, — проговорила Мария, закрывая за ними дверь. Лестница не имела ничего общего с шикарной обстановкой и своеобразной атмосферой элегантного ателье. Напротив, в подъезде было холодно, мрачно и плохо убрано.

Когда-то мозаика на полу играла яркими красками, а венок из виноградных лоз вился спиралью вдоль всей лестницы с ее крутыми поворотами, но дом был обречен на снос, а раздраженный хозяин сократил расходы на его содержание, стремясь выжить аптеку на первом этаже и ателье на четвертом — двух последних съемщиков, которые еще оставались в этом огромном пустом доме.

— фу! — сказала Камилла, когда стук ее каблучков эхом отдался в пустом подъезде. — Эти пустые дома такие ужасные. Здесь так мрачно и тихо.

— Тихо, как же! — возразил Кристер, который услышал где-то внизу голоса.

Двое мужчин поднимались по лестнице в том же темпе, в каком они спускались. Все четверо встретились на середине лестницы, молча прошли друг мимо друга и подождали еще полторы лестницы, прежде чем обменяться комментариями.

— Боже, какой симпатичный мальчик! — воскликнула Камилла, которая обратила внимание только на младшего из двух мужчин. — А какие у него глаза! Темно-карие и побольше, чем у меня, а ресницы!

— Хм, — пробормотал Кристер, пытаясь вспомнить, где он мог видеть второго из двух мужчин… или его фотографию. Около тридцати пяти лет, каштановые чуть вьющиеся волосы, короткая каштановая бородка, одет несколько богемно, однако с шиком — бежевая куртка, васильковая рубашка, красный платок на шее.

— Ты видел? — выдохнул черноглазый юноша, который в свои двадцать четыре года иногда выглядел не старше шестнадцати. — Это же была сама Камилла Мартин! Которую я обожаю! Ах, почему мы не остановились? Мы могли бы… мы могли бы…

— Ты много кого обожаешь, — рассеянно ответил второй и позвонил в двери «Ателье Асты».