Незнакомец в спасательной шлюпке

Конечно, до острова добралась одна вещь, о которой никто не знал. Дневник. Лефлёр спрятал его в старый портфель дома. Было слишком рискованно приносить его на работу. Каждую ночь Лефлёр ждал, когда они с Патрис поужинают и станут готовиться ко сну. Как только жена засыпала, он на цыпочках шёл вниз и читал продолжение истории.

Стянутый в узел желудок напоминал о том, что нарушены правила: чётко прописанные в полицейском протоколе, и негласные – основы доверия в браке. Но дневник действовал на него как наркотик. Лефлёр впадал в забвение, когда читал, и испытывал острую необходимость узнать, чем всё закончится. Страницы требовали бережного отношения, разобрать почерк было ужасно трудно. А уж после полуночи это дело становилось гораздо утомительнее. Он начал вести записи, составлять схемы действий каждого из одиннадцати человек на плоту. Искал старые новостные заметки о пассажирах «Галактики», пытаясь сопоставить имена, чтобы убедиться, что это не сумасшедшие россказни, записанные в бреду одним из пассажиров.

Лефлёр использовал это как оправдание для того, чтобы сохранить всё в секрете. Дневник может оказаться подделкой, и, если так, какой толк в его опубликовании? Только смятение да головная боль. Это он объяснял сам себе, а то, что мы себе долгое время внушаем, становится нашей правдой.

* * *

В тот вечер Лефлёр спросил Катрину, не может ли она отвезти его домой. Хотелось выпить, а полицейский джип привлекал излишнее внимание.

– Ладно, – сказала она вставая. – Идёшь?

– Подгони машину к заднему входу.

Ожидая Катрину, он бросил взгляд на фото на столе: Патрис с Жарти и подпрыгивающая на пляжном полотенце Лили. Каждый из родителей держит дочку за руку, а Лили поджимает ноги, её лицо светится от радости. Патрис обожала этот снимок. Лефлёр тоже. Но теперь, когда он смотрел на него, то чувствовал, что всё больше отдаляется от дочери, как будто кто‑то перерезал канат, и её уносит всё дальше в пространстве. Четыре года? Её нет в этом мире уже столько же лет, сколько она в нём пробыла.

Катрина высадила его у бара недалеко от дома. Отсюда можно дойти пешком. Лефлер сел, заказал пиво и обвёл взглядом посетителей, некоторые из них играли в домино. Пару человек он узнал и кивнул в их сторону. Было приятно находиться подальше от чужаков из СМИ. Мысли Лефлёра вились вокруг истории из дневника и писавшего её человека. Бенджи. Бенджамин. Матрос. Не кто‑то из звёздных пассажиров. Ни один журналист не спрашивал Лефлёра о нём.

Неожиданно дверь отворилась, и в бар вошёл мужчина. Лефлёр сразу распознал в нём не местного. То, как он был одет – в чёрные джинсы и сапоги. То, как оглядывался по сторонам. На секунду они встретились взглядами. Мужчина сел у окна. Инспектор надеялся, что это не очередной журналист, пытающийся слиться с местными, чтобы шататься и задавать «невинные» вопросы.

Лефлёр отхлебнул пива. Дважды он поймал на себе взгляд мужчины. Ну, довольно. Оставив на столике пару купюр, вышел, по дороге успев хорошенько разглядеть незнакомца. Светлая кожа. Длинные, сбивающиеся в пряди волосы с лёгкой проседью. Изборождённое морщинами лицо, свидетельствующее о годах нелёгкой жизни.

Дом Лефлёра находился в шести кварталах. Он знал, что Патрис будет его ждать. Шёл медленно, вдыхая тёплый ночной воздух. Звякнул телефон – новое сообщение. Он вынул телефон из кармана и прочёл:

Удалось найти того парня? – Лен.

Лефлёр тяжело выдохнул. Пока шагал, вдруг показалось, что слышит вторую пару ног. Он остановился. Обернулся. Улица была пуста. Лефлёр продолжил путь. И снова эти звуки. Он повернулся вокруг себя. Никого.

До дома оставалось два квартала, так что он ускорился. И снова услышал шаги, но поборол желание оглянуться. Пусть сначала подойдёт поближе, чтобы можно было узнать, кто это. Лефлёр завернул за угол, его жёлтый дом уже виднелся впереди. Он почувствовал, как напрягаются мышцы и уже готовился к столкновению, когда услышал мужской голос:

– Извините?

Он обернулся. Это был парень из бара.

– Извините?.. Инспектор, верно?

У него был лёгкий акцент, который Лефлёр не смог идентифицировать.

– Слушайте, – сказал инспектор, – я рассказал остальным журналистам всё, что знаю. Если нужна ещё информация…

– Я не журналист.

Лефлёр смерил человека взглядом. Тот тяжело дышал, словно прогулка длиной в шесть кварталов далась ему нелегко.

– Я знал кое-кого. На «Галактике». Он был моим двоюродным братом.

Мужчина тяжело вздохнул.

– Меня зовут Добби.

Девять

Море

Моя милая Аннабель. Прости, пожалуйста. Я тебя напугал?

Смотрю на предыдущую страницу. Едва разборчивые каракули. Я даже не помню, как писал эти слова. Наверное, это было не одну неделю назад. Нынче дни и ночи тоскливо перетекают одно в другое. Учитывая всё, что случилось, это первый раз, когда я ощущаю ясность ума и могу написать тебе.