Незнакомец в зеркале

Дэвиду казалось, что кто-то с силой бьет железным молотком прямо в солнечное сплетение. Он не мог отвести глаз от омерзительно-непристойных сцен, не в силах поверить увиденному. Джилл, молодая Джилл, выглядевшая точно так же, как в их единственную ночь вдвоем, лежала обнаженная на постели. Какое отчетливое, подробное изображение! Онемев от ужаса, Дэвид наблюдал, как мужчина на экране сел чуть ли не на голову девушке и втиснул пенис ей в рот. Она начала сосать его, самозабвенно, страстно, но тут на экране появилась еще одна девушка, раздвинула Джилл ноги и стала ласкать языком нежную розовую раковину.

Дэвид почувствовал, что его сейчас стошнит. На какое-то дикое невероятное мгновение у него промелькнула мысль, что все это дешевый трюк, киномонтаж, но камера слишком подробно фиксировала каждое движение.

В действие вступил мексиканец и, оттолкнув девушку, лег на Джилл. Перед глазами Дэвида опустилась красная пелена.

…Ему снова пятнадцать… Он врывается в комнату Бет… Его сестра сидит на обнаженном садовнике-мексиканце, повторяя словно в бреду:

– О Боже, как я тебя люблю, Хуан! Еще, еще, сильнее! Не останавливайся! Сильнее…

Его сестра, любимая сестра!

Юношу охватила такая слепая, нерассуждающая ярость, что, не помня себя, он схватил стальной нож для разрезания бумаги и, оттолкнув Бет, вонзил его в грудь садовника – раз, другой, третий, пока стены не окрасились кровью.

И вопли, ужасные вопли Бет:

– Господи, нет, нет! Не смей, Дэвид! Я люблю его! Мы поженимся!

Кровь, повсюду кровь.

В комнату вбежала мать, прогнала Дэвида. Но он успел услышать, как она звонит окружному прокурору, давнему другу семьи Кеньонов. Они о чем-то долго беседовали в коридоре; потом труп мексиканца увезли в тюрьму. На следующее утро объявили, что тот покончил с собой в камере. Три недели спустя Бет поместили в психиатрическую лечебницу.

И вот теперь все вернулось. Невыносимое чувство вины за содеянное обуяло Дэвида. В эту минуту он словно потерял рассудок. В бешенстве схватив сидевшего рядом человека, он приподнял его. Кулак с силой врезался в физиономию Лоренса, расплющив нос. Не осознавая, что делает, Дэвид продолжал избивать негодяя, выкрикивая бессмысленные, нечленораздельные слова, мстя за Бет, Джилл и за собственный позор. Клифтон Лоренс попытался защищаться, но удары сыпались градом. Кулак снова обрушился на его нос, что-то хрустнуло, потом Дэвид разбил ему губы – фонтаном брызнула кровь. Лоренс в нерассуждающем ужасе беспомощно ожидал новых ударов. Но почему-то все прекратилось. В тишине зала слышалось только свистящее затрудненное дыхание агента и доносившиеся с экрана чувственные стоны.

Клифтон вынул платок, попытался остановить кровотечение, спотыкаясь, вывалился из зала, прикрыл лицо и направился в каюту Джилл. По дороге он завернул на кухню, проковылял мимо суетившихся поваров, стюардов и официантов и остановился у морозилки. Сунув в салфетку горсть ледяных кубиков, Клифтон приложил их к рассеченным губам и все еще кровоточащему носу и пошел назад. На глаза ему попался огромный свадебный торт с крохотными сахарными фигурками жениха и невесты на верхушке. Клифтон, оглядевшись, потянулся к невесте и двумя пальцами расплющил ей головку.

Настало время поговорить с Джилл.

Судно медленно отошло от причала. Джилл почувствовала легкую дрожь под ногами, встревоженно подняла голову, не понимая, что могло задержать Дэвида, но продолжала развешивать вещи. В этот момент раздался стук.

– Дэвид! – обрадовалась Джилл.

Подбежав к порогу, она распахнула дверь, протянула руки, чтобы обнять любимого.

В коридоре стоял Клифтон Лоренс с окровавленным изуродованным лицом.

Джилл опустила руки, в ужасе глядя на него.

– Что ты здесь делаешь? Что… что с тобой?

– Просто заглянул поздороваться.

Джилл недоумевающе подняла брови.

– И передать поручение от Дэвида.

– От Дэвида?!

Клифтон вошел в каюту. Джилл отчего-то нервно вздрогнула.

– Помнишь, какие раньше были картины? – задумчиво спросил Лоренс. – Хорошие парни в белых шляпах, а злодеи – в черных, и ты всегда знал, что в конце злодеи получат то, что им причитается. Я вырос на таких фильмах, Джилл. И всегда верил, что в жизни именно так и бывает, а парни в белых шляпах всегда одерживают победу.

– Не понимаю, о чем ты говоришь.

– Приятно увидеть, что хоть однажды все бывает, как в этих старых картинах. – Он улыбнулся распухшими окровавленными губами: – Дэвид уехал. Навсегда.

Джилл, не веря, покачала головой.

В этот момент легкая дрожь под ногами прекратилась. Судно замерло. Клифтон вышел на палубу, перегнулся через борт.

– Иди сюда.

Джилл, на мгновение поколебавшись, последовала за ним, борясь с наполнившим душу ужасным предчувствием. Далеко внизу она увидела Дэвида, садившегося в буксир лоцмана. Он покидал корабль. Джилл вцепилась в поручень.

– Почему? – ошеломленно пробормотала она. – Что случилось?

Клифтон Лоренс обернулся:

– Я показал ему твой фильм.

Мгновенно поняв, в чем дело, Джилл застонала:

– О Господи, нет! Только не это! Ты убил меня!

– Значит, мы квиты.

– Убирайся! – завопила Джилл. – Вон отсюда!