Незнакомцы

— Потому что в действие приходит «Блокада Азраила», — закончил мысль Пабло. — С помощью специальных наркотиков и приемов гипноза его коллеги «запечатывают» определенные воспоминания в его памяти перед тем, как заслать его за рубеж с новым заданием.

Алекс кивнул головой.

— Допустим, например, что в далеком прошлом Иван участвовал в покушении на папу Иоанна Павла II. При наличии блокады осведомленность агента об этой операции может быть заперта в его подсознании, и тем, кто будет его допрашивать, уже нельзя будет добраться до нее. Но для этого подойдет не любая блокада, потому что если допрашивающие Ивана обнаружат, что имеют дело с обычным видом блокады памяти, они подберут к ней ключ, пытаясь любой ценой выудить информацию особой важности. Следовательно, необходим такой барьер, чтобы его нельзя было даже обнаружить. Таким барьером и является «Блокада Азраила». Когда допрашиваемого начинают спрашивать о каком-то определенном секретном предмете, он впадает в глубокую кому и не слышит даже голоса дознавателя. Более того, он может умереть, если на него начнут сильно давить. Точнее было бы назвать эту технику гипноза «Спусковой крючок Азраила», поскольку, вторгаясь в запретную зону памяти допрашиваемого, дознаватель как бы нажимает на спусковой крючок и ввергает Ивана в кому, а нажимая сильнее, он может вообще убить его.

Зачарованный объяснениями Алекса, Пабло спросил:

— Но разве инстинкт выживания не сильнее блокады? Если Иван будет поставлен перед выбором между смертью и жизнью ценой выдачи забытого им секрета, подавленное воспоминание, конечно же, всплывет.

— Нет, — глухо произнес Алекс, и даже в янтарном свете торшера было заметно, как его лицо обрело землистый оттенок. — Только не при современном уровне медикаментозного и психического воздействия. В области контроля над деятельностью мозга наука достигла устрашающих результатов. Инстинкт выживания — самый сильный инстинкт человека, но даже он может быть подавлен. Иван может быть запрограммирован на самоуничтожение.

Только теперь Пабло заметил, что его бокал пуст.

— Моя юная леди, похоже, придумала нечто вроде такой блокады сама, чтобы не вспоминать необычайно неприятные события собственного прошлого, — предположил он.

— Нет, — перебил его Алекс, — она не изобрела его сама.

— Но ведь это очевидно. Она в ужасном состоянии, Алекс. Она просто... ускользнула от моих вопросов. Вот почему я и обратился к тебе за консультацией как к специалисту в этой области. Что ты посоветуешь мне делать?

— Ты все еще никак не поймешь, почему я предлагаю тебе, пока не поздно, отказаться от этой затеи, — сказал Алекс. Он встал, подошел к окну, засунул руки в карманы и уставился на заснеженный газон. — О каком самовнушении, аналогичном «Блокаде Азраила», ты говоришь? Это просто немыслимо! Мозг человека никогда не даст ему команду на самоуничтожение просто ради того, чтобы что-то утаить от самого себя. «Блокада Азраила» всегда результат внешнего вмешательства. Если ты столкнулся с подобным барьером, значит, кто-то воздвиг его в памяти этой женщины.

— Ты хочешь сказать, что она подверглась промыванию мозгов? Это просто смешно! Она ведь не шпион.

— В этом я не сомневаюсь.

— И она не русская. Тогда зачем ей промывать мозги? рядовые граждане не подвергаются таким процедурам.

Алекс обернулся и пристально взглянул на Пабло.

— Однако не исключено, что она стала случайной свидетельницей того, что ей не следовало видеть. Чего-то чрезвычайно важного, секретного. И, как результат, ее подвергли промыванию мозгов, чтобы она, не дай бог, никому не рассказала об увиденном.

Пабло изумленно уставился на него.

— Но что же такое она могла увидеть, чтобы возникла необходимость прибегнуть к таким жестким мерам предосторожности?!

В ответ Алекс лишь пожал плечами.

— И кто мог совершить подобную операцию?

— Русские, ЦРУ, израильский МОССАД, английская разведка — любая организация, компетентная в таких вещах.

— Мне кажется, она не покидала США, поэтому ЦРУ исключается.

— Совсем не обязательно. В этой стране тоже действуют иностранные спецслужбы, преследуя свои интересы. А помимо всего прочего, разведывательные организации не единственные, которым известна техника контроля памяти. Вполне сведущи в этом вопросе религиозные фанатики, политические группировки различного толка, да и мало ли кто еще. Знания распространяются стремительно, а пагубные знания — тем более. Если люди такого сорта хотят, чтобы она о чем-то прочно забыла, тебе не следует помогать ей это вспомнить. Это может плохо кончиться как для нее, так и для тебя, Пабло.

— Но мне трудно поверить, что...

— Постарайся, — подчеркнуто произнес Алекс.

— Но все эти ее внезапные бегства, эти страхи перед черными перчатками и шлемами... ведь это, похоже, признаки того, что блокада памяти разрушается. Но люди, подобные упомянутым тобой, не допускают промахов в работе, не так ли? Уж если бы они установили ей блокаду, она уже не разрушилась бы никогда.