Незнакомцы у алтаря

– Мари говорит: необходимо попрощаться и простить. Все старые долги и обиды хоронят вместе со старым хозяином, чтобы новый мог начать с чистого листа. Она говорит: хотя обычно обряд устраивают на следующий день после похорон, нет причин, почему мы не можем устроить его теперь или объединить его с приемом по случаю нашего приезда. Кресло, на котором во время церемонии сидит владелец Строун-Бридж, стоит в Большом зале. А в библиотеке есть книга. Она называется «Обычаи и обряды семьи Драммонд из Строун-Бридж». – Эйнзли выжидательно смотрела на него. – Что скажешь?

– Скажу, что Мари вдруг стала очень разговорчивой. Интересно, откуда ей столько обо всем известно, ведь она ни разу не присутствовала ни на каких семейных обрядах!

– Она служит в замке с десятилетнего возраста. Наверное, последние несколько лет, когда твой отец жил здесь один, он многим с ней делился.

– Не представляю, чтобы мой отец с кем-нибудь чем-нибудь делился, – сухо ответил Иннес. – Более того, по-моему, он вообще не умел прощать – независимо от того, входило это в семейный обряд или нет. Он не любил, когда ему перечили, и был очень злопамятен.

– Вы с ним не ладили еще до того, как умер твой брат?

– Да.

Эйнзли пристально наблюдала за ним. Иннес чувствовал на себе ее взгляд, хотя делал вид, будто внимательно читает письмо своего главного помощника. Интересно, что еще рассказала ей Мари. С ним экономка, сколько он себя помнил, была сдержанной. Его удивило, что Эйнзли удалось ее разговорить. Не выдержав, он отодвинул письмо в сторону.

– Мой отец считал, что жить можно только по старинке, – сказал он, – и брат с ним соглашался.

– Иногда семейные традиции утешают…

– Ты сейчас имеешь в виду обряд прощения?

Эйнзли кивнула.

– Как ты еще выразилась… иногда они способны исцелять раны? – Он улыбнулся. – Да уж, исцелить раны сейчас бы не помешало.

– Значит, ты согласен с тем, что мысль хорошая?

– По-моему, она требует больших затрат.

– Я справлюсь. С помощью Мари. Я не такая гордая, как ты, и не считаю просьбу о помощи унижением.

– Это шпилька в мой адрес?

– Да! – Эйнзли задержалась с ответом лишь на долю секунды.

Иннес вздохнул.

– Если я поговорю с Йоуном, ты обрадуешься?

– Для начала неплохо. Прощание и прощение – вот в чем смысл обряда. Может быть, ты сумеешь простить кого-то и попрощаться с чем-то еще до церемонии.

Иннес поднял руки вверх, словно сдаваясь:

– Хватит. Все понятно. Я даже напишу твоей мисс Блэр и приглашу ее приехать. Если только ты не передумала. Или, может быть, совсем забыла тот наш разговор?

– Я была навеселе, а не в беспамятстве! – сухо ответила Эйнзли.

– Ах, я вовсе не собирался откусывать тебе голову. Точнее, мне очень хочется это сделать, но не тебе… Ты вполне ясно изложила свою точку зрения, просто мне не хочется продолжать разговор. – Иннес встал из-за стола и, подойдя к ней, накрыл ее руку своей. – Прости меня.

Она сжала его пальцы:

– Нет, это ты меня прости. Вчера я… сделала тебе предложение. Более того, практически бросилась тебе на шею. – Эйнзли покраснела. – Ты имеешь полное право мне отказать, и, пожалуйста, не чувствуй себя неловко.

– Я вовсе не собираюсь тебе отказывать, разве что ты сама передумаешь… Мне казалось, я ясно выразился, ведь почти с первой минуты, как я тебя увидел, меня влечет к тебе.

– Правда?

– Правда.

– Я не хочу… То есть – не передумаю.

– Ты уверена? Вчера стоило мне тебя поцеловать, как ты превратилась в ледышку.

– Больше такого не повторится.

– А по-моему, повторится. На самом деле я ничего другого пока не жду… Интересно, что бы тебе посоветовала мадам Гера?

– Вчера ты сам заметил, что мадам Гера, скорее всего, дала бы совершенно неверный и даже дурацкий совет, – сухо ответила Эйнзли.

– Извини, я не хотел тебя обидеть.

– Нет, – довольно неубедительно возразила она и тут же рассмеялась. – Хотя да, обидел… Я обиделась.

– Знай я, что ты и она – одно и то же лицо…

– Очень хорошо, что ты ничего не знал. Я получила горький урок, но, надеюсь, сумею научиться на своих ошибках. Я хочу, чтобы мадам Гера помогала другим. – Эйнзли раскрыла толстую кожаную папку на столе, в которой она хранила свою переписку. – Ее корреспондентки дошли до отчаяния, иначе не стали бы писать незнакомому постороннему человеку. Они заслуживают откровенности. – Она положила папку на место и подошла к любимому креслу у камина, но не села в него. – Когда умер Джон, я дала себе много зароков, в том числе поклялась всегда говорить, что думаю. Именно так поступает мадам Гера. Правда, до вчерашнего дня я не понимала, что сужу предвзято.

– По-моему, ты слишком строго себя судишь, но, если тебе это поможет, я с радостью готов помочь тебе сочинять ответы.

– Правда?

– Мне кажется, такое занятие мне даже понравится.

– А если мы с тобой не сойдемся во мнениях?

Иннес развернул ее к себе лицом и обвил руками ее талию.

– Естественно, последнее слово останется за мадам Герой.

– Ну а… как с тем, другим?

Иннес улыбнулся:

– С твоим введением во дворец наслаждений? По-моему, лучше всего, если мы начнем с теории.

Она широко распахнула глаза:

– У тебя есть учебники?!