Незнакомцы у алтаря

Они все же добрались до ее спальни. В железной печке горел огонь. Должно быть, Мари послала сюда кого-нибудь из замка и велела разжечь его. Занавески были задернуты. На полке стояла лампа, еще одна – на прикроватном столике. В неярком свете комната выглядела еще уютнее.

Эйнзли сцепила руки. Что ей делать? Страстное желание, которое охватило ее в объятиях Иннеса, увяло, как только она окинула взглядом постель. Ее одолели воспоминания. Она задрожала всем телом, хотя в комнате совсем не было холодно.

– Ты еще можешь передумать, – негромко напомнил ей Иннес.

Он тоже не шутил. Несколько дней назад Эйнзли решила бы, что передумал он сам. Даже сейчас, зная, как сильно он желает ее, она долго убеждала себя в том, что все хорошо.

– Нет, – сказала она, – я не передумаю. Ни в коем случае! – Она посмотрела на горящие лампы.

– Если хочешь, я их погашу.

Как в прошлый раз. Как во все прошлые разы. Она покачала головой. Сегодня у них все будет по-новому.

– Мне выйти или отвернуться, пока ты раздеваешься? – спросил Иннес.

– Я хочу… – Она пытливо смотрела на него, впитывала его, изгоняя из памяти злосчастные воспоминания. – Я хочу, чтобы ты вошел в меня, – не подумав, выпалила она. Она имела в виду, что ей хочется лучше узнать его, но, посмотрев на него и увидев, какое действие оказали ее слова, она поняла, что думала не только о духовном единении. – Я хочу тебя. – Она подошла к нему вплотную. – А ты? Ты хочешь меня?

Иннес крепко обнял ее.

– Сейчас ты узнаешь, как сильно я хочу тебя, – сказал он, целуя ее.

Он поднял ее, но не опустил на постель, а бросил одеяло на пол и уложил драгоценную ношу у огня. Быстро сбросив куртку, жилет, сапоги и чулки, он остался в килте и рубашке. Отблески пламени играли на его голых ногах. Она отметила, какие у него мускулистые бедра, когда он опустился рядом с ней на колени и, приподняв ее, снова поцеловал. И в ней снова разгорался жар. Его ласки и поцелуи обжигали ей лицо, шею, плечи. Его губы спускались вниз в вырез декольте, язык ласкал ей груди, ладони обхватили затылок. Затем его руки стали спускаться ниже: он расстегивал на ней платье.

Она тихо стонала, когда он целовал ее в чувствительные места за ушами. Спуская платье с плеч, он целовал ее ключицы, изгибы локтей, запястья. Бережно поворачивая ее, он стащил с нее платье. Снимая изящные туфельки с ее очаровательных ножек, он сквозь шелковые чулки целовал ее лодыжки, икры, ямки под коленями.

Она смотрела на него, широко распахнув глаза, не желая ничего пропустить, завороженная, ошеломленная его страстью. Неужели можно так сильно возбудиться от одного вида полураздетого женского тела? Его лицо раскраснелось. Иссиня-черные волосы, отросшие после приезда в Строун-Бридж, растрепались. Она запустила в них пальцы; волосы у него оказались мягкие, как шелк. Она притянула его к себе, желая ощутить его тяжесть, и жадно прильнула к нему губами. Его горячий рот как будто обжег ее.

– Грешить… – прошептала она, на миг отстраняясь. – Я хочу грешить.

Иннес рассмеялся, снова встал на колени, приподнял ее и принялся расшнуровывать на ней корсет. Его глаза в свете пламени казались темно-синими, почти черными, зрачки расширились. Рубашка распахнулась у ворота. Отблески пламени плясали на его груди; она видела, как играют его мышцы. Ей ужасно захотелось его потрогать. Пока он возился с ее корсетом, тихо ругаясь из-за того, что процесс отнимает много времени, она поспешно вытащила его рубашку из кожаного пояса и вздохнула от удовольствия, гладя ладонями его плоский живот. Ее обдало жаром.

Она наклонилась к нему и провела по его шее кончиком языка. Он хрипло застонал и отшвырнул наконец ее корсет в сторону. Она осталась в одних панталонах и чулках с ярко-розовыми подвязками, по цвету сочетавшимися с цветочками на ее платье. Иннес охватил ладонями ее груди, полюбовался ими, а потом жадно прильнул к ним губами. Он дразнил, ласкал, покусывал, гладил, словно опаляя ее жарким пламенем. Кровь у нее закипела, внутри все сжалось. Она бессильно упала на спину, а он продолжал целовать ее всю, ласкать ее тело. Загорелые сильные мужские руки нежно ласкали ее груди, гладили живот, наконец спустились ниже, снимая с нее остатки одежды. На фоне молочно-белой кожи выделялся треугольник рыжеватых волос.

Иннес улыбнулся ей. Она улыбнулась в ответ – греховно и отважно.

Он снял рубашку через голову, и она смотрела, изнывая от желания, на его широкую, мощную грудь, покрытую завитками черных волос. Шерстяная ткань его килта щекотала ей бедра и низ живота, когда он опустился на колени, чтобы поцеловать ее.

Она почувствовала между ногами его возбужденное мужское достоинство, обхватила его за плечи и приподнялась, приглашая его, раскрываясь перед ним.

– Да! – вырвалось у нее.

Он сел, не выпуская ее, и накинул ей на ноги свой килт. Его пальцы скользнули в нее. Он не сводил с нее жаркого взгляда.

– Да, – повторила она с восторгом, – еще!