Незнакомцы у алтаря

– Понравился тебе твой дикий горец? – спросил Иннес спустя мгновение.

– Не знала, что леди положено хвалить лэрда.

– Вопреки тому, что ты думала, нам, мужчинам, приятно знать, что мы угодили.

Эйнзли хихикнула:

– Ты и сам прекрасно понимаешь, что ты мне угодил!

– Рад, что ты так считаешь, – Иннес озорно улыбнулся, – потому что я с тобой совершенно согласен. По-моему, все прошло так замечательно, что через некоторое время мы все повторим!

– Извините, что помешала, но я больше не могла ждать, а экономка сказала, что не станет к вам вторгаться, так что…

Иннес, поспешно набросивший на себя килт, шутливо поклонился Фелисити.

– Я вас оставлю.

Порозовев от смущения, Фелисити протянула Эйнзли поднос с завтраком.

– Ничего страшного, я ненадолго ее задержу. Я пришла только поздороваться и попрощаться.

Как только за ним закрылась дверь, Фелисити повернулась к Эйнзли:

– Конечно, я пришла не только для того, чтобы принести тебе завтрак. Хочу убедиться, что после ночи ты невредима. Так?

Эйнзли густо покраснела и кое-как натянула ночную рубашку, потом подняла с пола шерстяную накидку.

– Сама видишь, все хорошо.

Фелисити подбоченилась:

– Ну? Выкладывай! Судя по тому, что ты говорила вчера, я поняла, что вы были вместе первый раз.

– Ты оказалась права. Опять права! Все оказалось и забавно, и доставило удовольствие. А больше я тебе ничего не скажу. – Эйнзли самодовольно улыбнулась. – Там кофе? Хочешь?

– Да, кофе, и нет, не хочу. Ваша суровая экономка еще несколько часов назад накормила завтраком всех, кто оставался в Большом зале. Йоун подтвердил, что ее мать в самом деле считали колдуньей.

– Хочешь сказать, что пробыла там всю ночь?

– Там оставалось много народу. В Строун-Бридж уже много лет не устраивали праздников. Ты знала, что старый лэрд перестал праздновать хогманай[2], канун Нового года, после того, как…

– Старый лэрд! Фелисити Блэр, ты стала выражаться совсем как местная жительница! Кстати, тебе это Йоун рассказал?

К изумлению Эйнзли, Фелисити покраснела.

– Местные жители начали предвкушать праздник за несколько месяцев, – ответила она. – Они уже сейчас гадают, будете ли вы праздновать здесь Новый год.

– Интересно, почему ты не отвечаешь на мой вопрос?

– Потому что сегодня я возвращаюсь в Эдинбург, а моя жизнь и без того сложна, чтобы впутывать в нее фермера, который живет в глуши, – с горечью ответила Фелисити. – Извини, Эйнз. Извини.

– Что такое, Флисс?

Подруга покачала головой и быстро замигала глазами.

– Ничего. Я устала от танцев и, наверное, выпила слишком много виски. Мне надо идти собирать вещи, потому что пароход отходит из Ротсея после обеда; я не могу на него опоздать.

– Но…

– Нет, все в порядке, – перебила ее Фелисити. – Гораздо важнее другое. Я поняла, что тебе здесь хорошо, так что я с чистой совестью тебя оставляю. Кстати, я привезла еще несколько писем для мадам Геры. Они на туалетном столике в моей комнате. А с собой я заберу ответы, которые написала ты. По-моему, колонка мадам Геры стала еще популярнее. Ты ведь не намерена ее бросать?

– Разумеется, нет! – ответила Эйнзли. – С чего бы мне? И потом… ты ведь знаешь, что здесь я только временно. Скоро я вернусь в Эдинбург.

– Обещай, если тебе будет плохо, ты здесь не задержишься. Помнишь, ты сама говорила?

– Да, но… – Эйнзли осеклась. Она собиралась сказать: она не может представить, чтобы ей было здесь плохо. Она думала так раньше. – Да, помню, – сказала она.

Фелисити обняла ее.

– Мне пора. Будь осторожна, Эйнзли! Твой мистер Драммонд – настоящий чародей, но не позволяй ему слишком себя очаровывать. Береги себя, дорогая. Я тебе напишу.

Поцелуй в щеку, взмах рук, ее голос вдали, когда она попрощалась с Иннесом: «До свидания». И вот ее уже нет.

– Хмуриться наутро после соединения – плохая примета, – заметил Иннес, закрывая за собой дверь спальни. – Чем тебя так расстроила мисс Блэр?

– Ничем. – Эйнзли налила кофе. – Не знаю, где нам позавтракать. Здесь нет стульев.

– Позавтракаем в постели. – Иннес поставил поднос на середину кровати и похлопал по одеялу рядом с собой.

– Интересно, что нашло на Мари? Почему она вдруг послала нам завтрак в спальню? Раньше она так никогда не делала.

– Шестое чувство, – беззаботно ответил Иннес, протягивая ей овсяную лепешку. – Она знала, что сегодня у нас выходной.

– Тоже часть традиции?

Иннес ухмыльнулся:

– С сегодняшнего дня.

Эйнзли посмотрела на лепешку, щедро намазанную домашним сыром, – все, как она любила. Интересно, вернется ли сегодня Иннес к себе в комнату. Она отпила кофе. Раньше только Джон решал, придет он к ней или нет. Она ни разу не ночевала в его постели. Он ни разу не оставался после любви в ее постели. Она сделала еще глоток. Даже в самом начале их семейной жизни Джон ни разу не занимался с ней любовью дважды за ночь. Ему, видимо, и в голову не приходило, что одного раза может быть мало. Интимная близость с Джоном никогда не была приятной и ни разу не доставила ей удовольствия. Сейчас все было во всех смыслах по-другому.

– Чему ты улыбаешься?

Эйнзли заулыбалась еще жизнерадостней: