Незнакомцы в поезде

Она была польщена цветами, подумал Гай. Но ее мнение о Бруно, это он точно знал, резко пошатнулось после пятницы. Гай подумал о том, как тесно они связаны с Бруно в глазах двух десятков людей, который присутствовали на новоселье. Полиция может допросить их в любой день. И его самого допросят, предупредил Гай себя. А почему это его не очень-то и беспокоит? В каком он теперь состоянии души, если даже не знает, в каком он состоянии? Может, у него апатия от глупости?

Следующие несколько дней он вынужден был лениво заниматься в офисе "Хортон, Хортон и Киз" интерьером универмага, и при этом спрашивал себя, не грозит ли ему опасность пошатнуться умом, если он уже немного не рехнулся. Он вспомнил ту неделю с лишним после злополучной пятницы, когда его безопасность, его существование висели, казалось, на волоске и любой нервный срыв мог привести к катастрофе. Теперь ситуация не та. И всё-таки ему снилось, как Бруно вхдит в его комнату. На рассвете он иногда приходил в себя, стоя посреди комнаты с револьвером. Он чувствовал, что его должна, и очень скоро, постигнуть расплата за содеянное, и этого никакими действиями или жертвами не предотвратить. Он чувствовал себя так, словно в нем живут два человека, один из которых способен на созидание и жить в гармонии с Создателем, а другой способен убивать. "Любой человек способен на убийство", — сказал Бруно в поезде. Неужели он тот человек, который два года назад объяснял Бобби Картрайту консольный принцип? Нет, он не тот человек, который разрабатывал больницу или даже универмаг или неделю назад полчаса споривший сам с собой по поводу выбора краски для металлического кресла на газоне за домом, а тот, который прошлым вечером взглянул в зеркало и увидел там на мгновение убийцу.

Как он может сидеть и думать об убийстве, когда через десять дней собирается плыть с Энн на белой яхте? Почему ему была ниспослана Энн или силы любить ее? Не потому ли он так легко согласился на круиз, что хотел на три недели освободиться от Бруно? Бруно, если бы захотел, мог бы отнять у него Энн. Он всегда признавал это наедине с собой, всегда был готов к такому повороту событий. Но после того как он увидел их вместе, вероятность стала каждодневной угрозой.

Гай встал и надел шляпу, собираясь пойти перекусить. Пересекая вестибюль, он услышал звук коммутатора. Девушка на коммутаторе обратилась к нему:

— Если хотите, поговорите отсюда, мистер Хейнз.

Гай взял трубку, уже уверенный, что это Бруно, и зная, что согласится на предложение Бруно встретиться с ним сегодня где-нибудь. Бруно пригласил Гая на ланч. Договорились встретиться в "Вилла д'Эсте" через десять минут.

Окна ресторана были задрапированы розово-белыми шторами. Гай испытывал такое ощущение, будто Бруно подстроил ему ловушку и за шторами прячутся полицейские. Но ему было совершенно, совершенно не страшно.

Бруно сидел в баре и, сразу заметив Гая, сполз с крутящегося стула. Гай шел с высоко поднятой, как он думал, головой. Когда он оказался рядом с Бруно, тот положил ему руку на плечо.

— Привет, Гай. У меня столик в конце этого ряда.

Бруно одел свой тот самый ржаво-коричневый костюм. Гай вспомнил, как в первый раз следовал за этими длинными ногами по качающемуся поезду в купе Бруно, но сейчас это воспоминание не вызывало в нем никакого сожаления или раскаяния. Он даже чувствовал расположение к Бруно, как это бывало у него по ночам, но никогда до сих пор днем. Его даже не возмущала очевидная радость Бруно по поводу того, что Гай принял его приглашение на ланч.

Бруно заказал коктейли и еду. Себе он заказал жареную печенку — из-за новой диеты, как он сказал, — а для Гая — яичницу "бенедикт", потому что знал, что Гай ее любит. Гай оглядывался по сторонам и рассматривал соседние столики. Смутное подозрение вызвала у него кампания из четырех красиво одетых женщин лет сорока. Все они улыбались, почти закрывая при этом глаза, каждая держала в руке коктейль. Дальше сидел полный господин европейского вида, который то и дело улыбался невидимому человеку за его столиком. Официанты носились как угорелые. Не шоу ли это, разыгрываемое ненормальными, среди которых они с Бруно — на главных ролях и самые ненормальные? Потому что каждое увиденное им движение и услышанное слово казались ему окутанными героическим мраком предначертания.

— Тебе нравится? — спрашивал Бруно. — Купил их у Клайда сегодня утром. У него лучший выбор во всем городе.

Гай посмотрел на четыре коробочки, которые Бруно открыл и держал на коленях. В них лежали вязаный, шелковый и льняной галстуки, а также бледно-лиловая бабочка из плотного льна. Шелковый был цвета морской волны, как платье Энн.

Похоже, Гаю не понравились покупки, и Бруно расстроился.

— Слишком кричаще? Но это летние галстуки.

— Красивые, — сказал Гай.

— А вот этот нравится мне большое всех. Никогда не видел ничего подобного. — Бруно взял в руки вязаный галстук с тонкой красной полоской вдоль по центру. — Я вначале хотел купить один для себя, но потом захотел, чтобы они принадлежали тебе. Это тебе, Гай.