Незримая паутина

— Сейчас не помню, но с ее кавалером лучше не связываться, — предупредил халдей, согнувшись над Потапом. — Депутат Госдумы Соломин Павел Семенович, слыхали про такого?

— Соломин? Да он сперва мой земляк, а уж потом депутат, — откинул голову назад Потап, чтобы увидеть дерзкого халдея. — Я сам за него голосовал. И все, кому приказал, проголосовали, как я велел! Вот сейчас дам слуге народа наказ, типа отступного, чтоб передал мне свою бабу по описи, и сразу разойдемся по-хорошему. Вот так и скажи ему, усек?

— Но у нее тоже все расписано на месяц вперед, только строго по записи, — внушительно добавил халдей. — Поймите меня правильно, мы в нашем клубе стараемся уберечь гостей от унизительного отказа. Я вам лучше принесу фотографии других дам, уверяю вас, они ничуть не хуже Полины.

— А мне плевать на других! — громко повторил Потап, так что от соседних столиков на них начали оборачиваться. — Я эту хочу. Вот пойди к ней и скажи.

Халдей подошел к Соломину, почтительно склонился над его ухом, кивая в сторону Потапа.

— Есть новости, Полина Андреевна, — произнес Соломин, вытерев рот салфеткой, как только халдей замолчал и выпрямился, ожидая приказаний. — Одна плохая, другая еще хуже. Начну с последней. Тебя собираются у меня перекупить.

— Ты с ума сошел?

— Ну почему же? Я не шучу. Вот Славик только что сообщил. Я как раз не против рыночных отношений в области развлечений. Все-таки конкуренция, пиар. Твои котировки только вырастут.

— Это кто? — Полина сначала огляделась, потом недобро сощурилась на Славика. — Ну вас… Разыгрываете, да?

Она махнула рукой, открыла сумочку, откуда достала зеркальце и тюбик с губной помадой.

— Поля, я тут ни при чем, — извиняющимся голосом сказал Славик. — Ты же знаешь, это вообще не в правилах нашего клуба. Я только что все объяснил…

— Славик, все в порядке, можешь не оправдываться, — поморщился народный избранник. — Твое дело доложиться и ждать дальнейших указаний.

— А где он? — снова спросила Полина.

— Если верить Славику, твой новый поклонник сидит прямо у меня за спиной, — ответил Павел Семенович. — Это Потап, мой земляк, преступный авторитет…

— О боже… — вздохнула Полина. — Так, может, нам уйти?

— Он здесь с охраной. И видит тебя в профиль. То есть может по достоинству оценить твой выдающийся бюст, о котором в Думе, с тех пор как увидели тебя со мной, говорят не меньше, чем о бюджете на следующий год.

— Все издеваешься, — проворчала она.

— Сделаем так. Пошли ему томный взгляд, улыбнись на всякий случай, поскольку мне не хотелось бы к нему оборачиваться: это может привести к нежелательным последствиям. А ты ступай, любезный, — обратился он к Славику. — И передай ему, что я хотел бы считать инцидент исчерпанным до того, как он разовьется в нежелательном для него направлении. Это в его же интересах, несмотря на всю его охрану. И добавь, что он меня с кем-то путает, я не сутенер, не биржевой спекулянт. И красивых женщин от своего стола к чужому не отсылаю.

— Браво! — воскликнула Полина, когда Славик с унылым видом отошел от них. — Сразу видно парламентского краснобая.

— Кстати насчет краснобаев. У тебя вчера был мой коллега Голованов? Он меня уже достал своим нытьем. Сел во время заседания рядом и умолял узнать, почему ты к нему столь бессердечна. Я из-за него пропустил реплику министра финансов.

— Не знала, как от него отделаться, — скривилась Полина. — Вот гнус! Год назад читал мне мораль — как, мол, я так опустилась, дошла до такой жизни! А сейчас меня же обвиняет: мол, после нашей первой встречи на жену у него не стоит, я сама виновата, что ему придется подавать на развод, а поэтому я должна выйти за него замуж!

— А что, завидный жених, даже семидесяти нет, не сегодня завтра станет председателем комитета по промышленности и торговле, — усмехнулся Соломин. — Правда, это потом не перейдет к тебе по наследству.

— Пошляк! — бросила она беззлобно. — А тебе не будет жалко, если я выйду за него замуж и мы с тобой больше ни разу не переспим? Ведь если я обзаведусь штампом в паспорте, то близко к себе никого не подпущу из посторонних!

Павел Семенович картинно развел руками — а что делать? Хотя и жаль, если честно. Все-таки лучший бюст Москвы…

— Ну да тебя больше молоденькие интересуют, — сказала Полина, гася тонкую коричневую сигарету в хрустальной пепельнице.

— Зато представляешь, какая информация польется в мои уши полноводным потоком! — даже зажмурился от такой перспективы Соломин. — Вот уж когда я тебя отблагодарю!

— Ну уж нет, — покачала головой Полина. — Тогда, дорогой Пашенька, все! Не мне судить, какая из меня шлюха, но женой я буду преданной. Никаких любовников, никакой платы натурой.

— Запомни. Преданные — это те, которых предали. Ты ведь филологический заканчивала, если не ошибаюсь, должна бы разбираться в семантике…

Она пожала плечами, закурила. И тут заметила, как остановился его взгляд, словно бы он кого-то увидел за ее спиной. Чья-то рука легла на ее плечо, и Соломин резко отодвинулся от столика, чтобы при случае вскочить.