Незримое (СИ)

– Я даже не уверена, что она вообще жива. В детстве казалось, что она уже древнее этого города.

– Так она местная?!

– Когда-то была.

– Ладно, сейчас попробую узнать.

Ковальчук полез за телефоном, а я вдруг поняла, что так и не рассказала ему о главном – о своей проявляющей способности. О зельеваре и Беляке. О птицелове и Метельках. О том, до чего мы с Яном успели додуматься, пока не… пока не отвлеклись.

К концу моей истории шеф сидел, упершись локтями в стол и яростно тер лицо растопыренными ладонями.

– Черт. Говоришь, про брежатых тоже от этой бабы Ани слышала? – наконец спросил он.

– Да, но…

– И кулона на себе так и не нашла? – Он прищурился. – Хорошо искала?

– Я каждый день хожу в душ, одеваюсь и раздеваюсь, – вспыхнула я. – Уж точно бы заметила на себе какую-то странную побрякушку.

– Но эффект от артефакта есть… Значит, он все-таки на тебе.

– Я же сказала…

– Да слышал я, что ты сказала, – отмахнулся Ковальчук. – Но если есть эффект, значит, есть и его источник. То, что мы его не видим – второстепенно.

– Ничего себе, второстепенно…

– Так. – Он встал и все-таки выудил из кармана мобильник. – Жди здесь, я сейчас.

И уверенно пошагал в комнату. В мою комнату.

– Чувствуйте себя как дома! – крикнула я вдогонку и плюхнулась на стул.

Вообще, шеф был прав. И я на всякий случай даже еще раз ощупала свои грудь и шею, закрыв глаза и всецело сосредоточившись на внутренних ощущениях. Ну не верилось мне, что можно…

– Пытаешься самоудавиться? – с любопытством поинтересовался Ковальчук, и я распахнула глаза и убрала руки с шеи.

Как-то быстро он вернулся.

– Что-то узнали?

– Да. Митюшкина жива. Правда перебралась в Тверь.

От Москвы до Ярославля, от Твери до Иваново.

Еще одна точка, но что это значит?

– Собирайся.

– Мы… мы едем в Тверь? – с трудом выдавила я.

– Идем порталом, – буркнул Ковальчук. – Я вызвал пограничника, ждет нас внизу, ибо в дом твой действительно не пробиться.

И он почти с уважением глянул на все еще дрыхнущего Фафнира.

– Но… ночь же почти, и… – Я попыталась выразиться помягче: – Метелька говорила, что в управлении есть эти…

– Да. Я знаю. Михаил не из «этих».

И я как-то сразу взяла и поверила.

Хотя про ночной визит к очень пожилой женщине шеф так ничего и не ответил.

* * *

Не то чтобы я рассчитывала полюбоваться ночной Тверью, но оказаться сразу в тускло освещенном подъезде перед дверью нужной квартиры точно не ожидала.

Вот всегда было интересно: как пограничники попадают в незнакомые места? Встроенный навигатор у них, что ли?.. Надо будет спросить при случае – не у Дашки, конечно, ее-то навигатор сбоит давно и прочно, но у Игорехи или бабули.

Когда перестану злиться и вновь начну с ними разговаривать.

Ковальчук без раздумий нажал на дверной замок и оглянулся к Михаилу:

– Жди здесь.

Тот послушно отступил в тень, а я, глянув на часы, поняла, что время не такое уж позднее, но это даже хуже. К старикам лучше соваться в пять утра, когда они уже встали, чем в одиннадцать вечера, когда они видят десятый сон.

Из квартиры не доносилось ни звука, и Ковальчук вновь надавил на звонок.

– А у кого вы узнали адрес? – спросила я.

– У твоей бабушки.

– Что?! – Эхо звонко поскакало по безмолвному подъезду, и я понизила голос до свистящего шепота: – Что?

– Расслабься, – хмыкнул шеф, – я не говорил, что ты со мной. А адрес она дала в обмен на услугу – очень уж хотела, чтобы связанное с тобой расследование остановили. Вот мы и договорились к взаимному удовлетворению.

Вот же… хитрец. Ведь уже со мной договорился, что мне возвращают работу, так еще и у бабули умудрился кусок урвать. Я собралась было высказаться по поводу чьей-то прошаренности, но в этот момент дверь наконец распахнулась – без единого щелчка и скрипа, – и из ярко освещенного проема на нас хмуро уставилась та самая Анна Маклейн, она же Митюшкина.

Стоило мне увидеть это сморщенное, но по-прежнему строгое лицо, как воспоминания нахлынули гигантской волной, грозя поглотить меня не на одну минуту. Баба Аня никогда не была добренькой и милой и пугала нас с Дашкой порой похлеще родной бабушки, но мы всегда радовались ее визитам, потому что они означали очередную увлекательную историю и новую загадку, ответ на которую предстояло найти зашифрованным в сказках.

Теперь-то я понимаю, что дружба тогда еще относительно молодой Вероники Зеленцовой и, похоже, вечно древней Митюшкиной должна была выглядеть странно, и наверняка их связывало нечто иное, но кто в детстве задается подобными вопросами?

 Впрочем, судя по степени суровости на лице бабы Ани, узнать всю правду мне не светило и сейчас.

Если честно, я вообще думала, что она вот так посверлит нас глазками-бусинками, утонувшими в складках и морщинах, да захлопнет дверь перед нашими носами. Но вместо этого баба Аня молча отступила в сторону и замерла, ожидая, когда мы пройдем в квартиру.

Я растерянно покосилась на Ковальчука, тот ответил мне решительным взглядом, и мы дружно шагнули вперед.

Дверь за нашими спинами закрылась так же бесшумно, как открылась.

* * *