Незримое

Драннирские коты, некогда выведенные любителем животных и подпольных экспериментов над ними же, магом Дранниром, славятся своими особыми… наверное, не стоит употреблять слово «свойства» относительно живого существа, так что скажем «качествами».

Они очень чувствительны к магии и зельям и, поговаривают, никогда не позволят хозяину выпить нечто отравленное или схватиться за проклятую безделушку. Дрессировке поддаются не хуже собак, а умнее их — в разы. Еще могут излишек магии на себя принять, а потом при необходимости пополнить резерв хозяина, ну и видят всякое, недоступное человеческому глазу, но это, пожалуй, касается всех кошек.

Также ходят слухи, будто цвет зверя напрямую связан с его стихией, с коей он при желании может слиться, но научных подтверждений этому я не встречала, а слухам верить не привыкла.

Ну а самое главное — порода драннирских кошек (за пару веков сократившихся до дракошек) считается элитной. Не в плане стоимости, хотя я бы столько на животину никогда не потратила, а в плане силы обладателя. Их берут себе сплошь могущественные или как минимум одаренные маги и, вероятно, открывают в чудо-котах какие-то новые способности, о которых потом не распространяются.

Ну и что, интересно, подумали в Службе регистрации магических животных, когда увидели в графе «хозяин» мое имя и уровень? Зазналась? Офонарела? Решила, что раз из такой семьи, то и сама не хуже? Или просто выпендривается перед простыми людишками?

В общем, наверняка ничего хорошего.

— Нельзя жить одной, — проворчала Дашка, и котенок поддержал ее еле слышным писком. — К тому же, они в любви помогают.

— Ну да, конечно, — фыркнул Игорь, напоминая о своем присутствии.

Он так и стоял, прислонившись плечом к двери и наблюдая за нашим разговором. О недавней драке с Ковальчуком напоминал только порванный ворот куртки, а вот лицо, до того уже начинавшее опухать, вновь сияло красотой и здоровьем.

Что б я так жила…

— Конечно, — надулась Дашка. — Когда хозяин встречает взаимную истинную любовь, дракошка меняет цвет!

— Тебе-то откуда знать?

— Оттуда.

— Ну откуда?

— Брейк, — вздохнула я и, смирившись, забрала у сестры невесомый комочек.

Господи, крохотный-то какой, как бы не раздавить…

Поднесла к лицу, вгляделась в расфокусированные голубые глаза.

— Звать-то тебя как?

— Ты должна сама назвать, — оживился Игорь. — Тогда он станет твоим.

Ему явно тоже хотелось посмотреть зверя поближе, но образ прожженного циника связывал руки. Сжалившись, я подошла к брату, через секунду к нам подскочила Дашка, и мы втроем склонились над ошалевшим от такого внимания котенком.

— Ну и на кого он похож? — Я закусила губу. — На Пушистика?

— Фу, — скривился Игорь.

— На Рыжика тоже не тянет, — покивала Дашка.

— Да что ж у вас с фантазией-то? — возмутился брат.

И у меня в голове что-то щелкнуло.

— Будешь Фафниром. Или Фафни[1].

— Он дракот, а не дракон, — напомнила Дашка.

— А мы вырастим из него дракона. Будет огнем плеваться, золото стеречь и сжирать непокорных вассалов.

Новоиспеченного Фафнира такая судьба более чем устраивала, потому как он фыркнул, свернулся на моих ладонях калачиком и, кажется, моментально уснул.

— Кстати, о сжирать… — Игорь прокашлялся. — Есть чего?

— Идем, троглодит, — улыбнулась Дашка. — Заодно расскажешь, кто тебе куртку порвал.

— Что? — Наконец заметив болтающийся ворот, братишка поморщился. — Вот ублюдок…

— Не выражайся при ребенке, — буркнула я, топая за сестрой на кухню.

Там нас уже ждал накрытый стол с салатами, нарезками и пирожными и разлитое по бокалам вино.

Чудесно. Празднуем мое избавление. Вот только на душе праздником и не пахнет. А что улыбка на губах — так это все теплый мягкий Фафни виноват. Вызванные им эмоции контролировать не получалось.

Усевшись на стул, я устроила котенка на коленях, схватила бутылку и скривилась, глядя на надпись:

— Полусухое. Не люблю.

— Настоящее, — гордо произнесла Дашка. — А ты любишь всякую сладкую бурду. Никакого вкуса.

— А ты любишь то, что принято любить, а не то, что хочется, — парировала я. — Это не вкус, это лицемерие.

— Иди руки мой, — ни капли не обиделась сестра.

Я посмотрела на котенка, на нее, потом снова на котенка…

— Я лучше есть не буду, не хочу его лишний раз дергать.

— А я буду, — встрял Игорь и поскакал в ванную.

Едва послышался шум воды, как Дашка присела рядом и доверительно склонилась ко мне.

— Саша очень переживает из-за этого всего, — прошептала. — Ты не думай, он не со зла. Такая уж работа. Ну и разобрались же, уладили все…

— Какой, к черту, Саша? — опешила я.

Дашка растерянно моргнула:

— Ну Саша… Александр Ковальчук.

Вот же… Я так привыкла называть шефа исключительно по фамилии, что имя, наверное, и под пытками бы не вспомнила. А вот что с сестрицей они успели до такой степени сблизиться — это уже интересно.

— Полагаю, переживаний у него поубавилось, — пожала я плечами. — Теперь он с радостью утопит меня в первом попавшемся болоте.

— Не наговаривай! Он не такой. И расстроился сильно, дескать, я на него из-за этого обижусь. А я же все понимаю…

— Дашка, — перебила я, — а ты когда с ним в последний раз общалась?