Незримые нити

Антонина помолчала, переваривая информацию, и осторожно спросила:

— Костя поэтому меняет работу?

— Конечно. У них на кафедре левые договора то есть, то нет. А нам нужна стабильная нормальная зарплата. Я-то еще неизвестно когда начну работать.

— Насчет стабильности можно не угадать, — не сдержалась Антонина. — Бюджетное финансирование сокращается. Я знаю массу примеров, когда людей переводят на сокращенную рабочую неделю.

— Папа сказал, что финансирование в новой фирме будет.

В этом вопросе Борису стоило доверять, но Антонине все равно было тревожно.

Она подержала телефон в руках, хотела позвонить Михаилу, а позвонила Оксане.

— Я вчера забыла отдать тебе деньги за Лизу. Сможешь сегодня забежать?

— Не знаю… — замялась Оксана. — Что-то мне нехорошо.

— Что с тобой?

— Не знаю. Спать хочется.

— Сидела вчера на ветру, вот и простудилась! Температура есть?

— Не знаю.

— У тебя нет термометра? — догадалась Антонина. — Я сейчас приеду!

Оксана запротестовала, но отделаться от Антонины мало кому удавалось.

Ехать пришлось далеко, за МКАД. «Я непозволительно много трачу на такси», — упрекнула себя Антонина, расплачиваясь с водителем. Она часто себя упрекала и при этом знала, что и дальше будет поступать неправильно. Когда минуло шестьдесят, меняться трудно.

Впрочем, меняться трудно и в молодости.

Такой крохотной квартирки, какую снимала Оксана, Антонина еще никогда не видела. Прихожей фактически не было, комната не больше двенадцати метров, а на кухне даже одному человеку было тесно.

Интересно, какой идиот проектировал такое жилье?

— Ну зачем вы время тратите, Антонина Александровна? — Оксана куталась в пуховый платок.

Антонина повесила пуховик на вешалку. Пуховик при этом занял собой половину прихожей. Прислонилась виском к Оксаниному лбу и констатировала:

— У тебя жар.

Жар оказался неслабым, под сорок. Антонина вызвала платного врача, потому что регистрации у Оксаны не было, и российского гражданства не было, и с вызовом районной неотложки могли возникнуть проблемы.

Врач, строгая тетка примерно Антонининого возраста, приехала через полтора часа, диагностировала грипп, выписала кучу рецептов и велела соблюдать строгий постельный режим.

Антонина проводила женщину и отправилась в аптеку.

* * *

Утро выдалось солнечным, искрился чистый снег на газонах. Кузя нырял в сугробы, отряхивался, вилял хвостом. Хотелось радоваться зимнему утру, а не получалось.

— Все! — отрезал вчера Семен, когда Наташа утащила его от дома брата Володи. То есть не совсем брата. — Больше ко мне не приставай!

Наташа не приставала. Не из-за ворчания, а потому что не представляла, что и как нужно начать немедленно выяснять.

Телефонный звонок она не расслышала, повернулась к Семену, только когда он достал сотовый и, посмотрев на экран, хмыкнул:

— Объявилась! — а потом рявкнул в трубку: — Да! — Помолчал немного и равнодушно бросил: — Ну приезжай!

— Кто это? — спросила Наташа.

— Лариса. — Он сунул телефон в карман, посвистел, надел ошейник на примчавшегося Кузю. — Я думал, она раньше объявится.

— Почему она должна объявляться? — не поняла Наташа.

— Потому что я приказал ее уволить. Разве ты не помнишь?

Семен смотрел на нее и улыбался. «Когда-нибудь этот кошмар закончится, — как мантру, в который раз повторила себе Наташа. — И я скажу ему, что очень его люблю».

Лариса приехала быстро, они едва успели раздеться, вернувшись домой. Наташа не вышла встречать гостью, осталась на кухне. Кузя выглянул в прихожую и вернулся к Наташе. Наверное, он тоже считал, что хозяину лучше разговаривать с гостьей наедине.

— Ты не один, Сенечка?

«Лариса увидела мой пуховик», — поняла Наташа. Пришлось выглянуть, поздороваться. Лариса равнодушно ей кивнула и вслед за Семеном прошла в комнату. И дверь за собой закрыла.

Наташа напрягла слух. В шикарном Елизаветином доме ей ничего не удалось бы расслышать, а жилье простых людей имеет свои преимущества.

— Сеня, зачем ты это сделал? — голос прозвучал не жалобно, скорее грустно.

— Что сделал?

— Я знала, что ты меня не любишь. И всегда не любил.

— Не сочиняй. Мне не было до тебя никакого дела. Ни тогда, ни сейчас.

— Ты меня не любил, но это неважно. — Голос ненадолго умолк. — Но так мелко мстить… Не думала, что ты на это способен.

— С какой стати я буду тебе мстить? Не мстил и не собираюсь. Но и содержать тебя не собираюсь!

— Сеня, это я помогла Вите с фирмой. Я ему помогла! Мой знакомый хотел организовать фирму, и я свела его с Витей. У Вити тогда были деньги, он вложился и не прогадал. Он меня не содержал, он платил мне за…

— За содействие, — подсказал Семен.

— Да, за содействие! Что в этом плохого?

— От меня ты не получишь ничего!

— Почему, Сеня? — вот теперь голос зазвучал жалобно. — Что я тебе сделала?

— Послушай, ты прекрасно понимаешь, что фирмой я заниматься не буду. Смогу какие-то деньги за нее получить — хорошо. Не смогу — наплевать. Если тебе нужна помощь, проси Вовку.

— Я не прошу помощи. Я хочу получить свое. Витя мне обещал!..

— Я тебе ничего не обещал! Все! Разговор закончен!

Возникла пауза. Наташа ожидала, что Лариса сейчас выйдет, но женщина заговорила снова.