Незримые поединки

В следственном отделе материалы рассмотрели опытные криминалисты, доложили руководству Управления и военному прокурору. Вынесли постановление и выписали ордер на арест Ревицкого. Но спокойный, рассудительный и осторожный начальник Воронежского управления генерал-майор Суходольский дал указание арестовать Ревицкого только после того, как он будет лично опознан хорошо знавшим его человеком.

Для выполнения заключительной операции я взял с собой конвоира и бывшего сотрудника фашистской полиции Федяева. В Киев мы приехали 3 сентября 1947 года. Город залечивал глубокие раны войны. В небо взметнулись десятки подъемных кранов. Сооружались целые ансамбли высоких, красивых зданий. Вглядываясь в лица деловитых, озабоченных людей, спешивших на стройки и предприятия, я подумал, что рядом с ними, по одной земле пока еще ходит не разоблаченный предатель, активно помогавший фашистам разрушать наши города и села, все то, что приходится теперь возрождать, строить заново.

К зданию Управления МВД мы подошли утром. Заняли позицию, позволявшую хорошо видеть проходивших на работу сотрудников, а самим не бросаться в глаза. Прошло много людей, прежде чем появился круглолицый майор в хорошо подогнанной форме.

— Он, «капитан Михаил»! — чуть не вскрикнул Федяев.

Сомнений не оставалось. В здание прошел человек, которого пришлось искать долгих четыре года. Остальное, как говорят, было делом техники. Доложил руководству Управлений КГБ и МВД по Киевской области. Вместе с их представителями я арестовал Ревицкого в его рабочем кабинете. Увидев ордер на арест, он весь сжался, побледнел. Потом взял себя в руки, приободрился, стал объяснять происходящее недоразумением, которое, дескать, вскоре выяснится и кому-то еще придется отвечать за все это.

При первом допросе отрицал нахождение в плену у фашистов. Говорил, что был непродолжительное время в окружении, из которого благополучно вышел, и вновь сражался в рядах Красной Армии. Настойчиво твердил, что его служба подтверждена документами, записями в военном билете. На вопросы о деятельности в Острогожском и Уколовском районах во время оккупации Ревицкий отвечать отказался. Видно, ему надо было собраться с мыслями, выработать линию поведения на следствии. Во время обыска на квартире у арестованного были изъяты чистые бланки документов воинских частей, сфабрикованные материалы, по которым он пытался получить правительственную награду, различная переписка, характеризующая подлое поведение этого человека.

В Воронеже я сдал арестованного и все документы 3 следственный отдел. Моя задача была выполнена. Но ходом следствия не мог не интересоваться. И когда оно завершилось, сел и полистал следственные документы. Вот что они рассказали.

Ревицкий родился в 1910 году в селе Ракитном Черниговской области. Отец — Корней Прокофьевич, как говорили в деревне, был прижимистым мужиком, ни в чем не упускал своей выгоды. Сына с детства приучал ловчить, приспосабливаться к обстановке. После окончания Нежинского пединститута Михаила направили в город Калугу, где назначили учителем вечерней общеобразовательной школы. Но проработал он недолго и вернулся на Украину. Подоспело время служить в армии. Ревицкий решил сделать карьеру военного. Он оканчивает зенитно-артиллерийское училище, некоторое время учится в Военной академии имени Фрунзе. Война застала капитана Ревицкого в должности заместителя начальника укрепленного района, расположенного недалеко от города Коростень.

В трудное военное время на деле проверялась преданность Родине. Советские воины оказывали решительное сопротивление врагу. Избегая плена, дрались до последней возможности, а попавшие в окружение уходили в леса, создавали партизанские отряды и продолжали борьбу с фашистами.

По иному поступил Ревицкий. В мае 1942 года он оставил подчиненных на поле боя и сдался в плен гитлеровцам. Вместе с другими военнопленными его направили в лагерь, расположенный в Харькове на Холодной Горе. Фашисты специально создавали в лагерях невыносимые условия, чтобы сломить стойкость и выдержку советских людей, превратить их в покорных рабов, а непокорившихся истребить.

Фашисты сразу заприметили покладистого на выдачу военных секретов командира Красной Армии. Бывший белый офицер — немецкий переводчик Яровой — быстро нашел общий язык с Ревицким, отобрал у него подписку о добровольном сотрудничестве с гитлеровской военной разведкой абвер.

А дальше пошло по заведенному фашистами правилу. Нового агента для закрепления сотрудничества привлекли к вербовке таких же предателей, как и он сам. Потом направили в поселок Кирово Харьковской области в разведывательно-диверсионную школу, где он не только учился шпионскому ремеслу, но и сам преподавал подрывное дело, с большим рвением выполнял любое задание, чем заслужил расположение фашистского начальства.