Незримые тени

Как сейчас помню, к нам часто приходили женщины, желающие приодеться. У мамы был хороший вкус. Знаешь, я, как и ты, никогда особо ее не спрашивала, откуда она родом и как вышла замуж. Я просто принимала как факт, что мы живем одни, без папы. Она часто сидела у окна с иголкой в руке, вышивая. Пожалуй, у меня даже сохранились вещи, сделанные ее руками где-то в сундуке.

С годами ей становилось все тяжелее заниматься шитьем. Болели руки и спина, а глаза стали плохо видеть. Я помогала ей, конечно, но так хорошо шить, как мама, так и не научилась. К тому же ее что-то тяготило. Она не говорила, что именно. Думаю, это в какой-то степени стало причиной ее смерти. Я не раз видела ее плачущей. Она словно просила у кого-то прощения, разговаривала с кем-то невидимым. Я боялась, что она сходит с ума, но стоило задать ей вопрос, как она снова становилась собой.

А еще мама стала писать кому-то письма. Уж и не знаю, сколько их было. Думаю, не меньше сотни. Больше двух лет она носила письма на почту и ждала ответ. Я не отговаривала ее от этой затеи, потому что видела, что для нее это очень важно. Хотя ответа все не было, она не сдавалась. И вот, наконец, вижу: бежит обрадованная, размахивает маленьким белым конвертом. Ко мне тогда уже твой отец приходил. То в кино приглашал, то на прогулку. Мы в одной школе учились. Бывало, сядем в нашем небольшом садике и беседуем. Я уже тогда знала, что у него серьезные намерения и что на него можно рассчитывать.

Мать в дом пошла, письмо читать, а мы с твоим отцом обдумывать принялись, что станем дальше в жизни делать. Обычные рассуждения подростков, еще не знающих взрослой жизни, глупых и наивных. Мартин ушел через какое-то время, а я решила спросить у матери насчет ужина. Смотрю: она лежит на диване и дрожит вся, лицо мокрое от слез, а рука прижимает к себе белый листок.

Я испугалась, стала расспрашивать ее, но тогда она мне ничего не сказала. Лишь, что умер ее давний друг, а она не знала об этом. Но с тех пор мама стала угасать. Через год с небольшим умерла. Я была все время при ней.

Она то и дело подзывала меня, словно желая что-то сказать, но, видимо, ожидала свой последний миг. Ей хотелось поведать все перед своей кончиной. Так и произошло: дышала с трудом, но слова произносила четко. То, что она мне открыла, потрясло меня.

– Хочешь рассказать мне про близнецов, верно? Про их детей?

Кристина кивнула.

– Я слышала эту историю один раз, может, что и забыла.

– Бабушка Вера призналась, что это она написала ту злосчастную записку, что погубила ее двоюродную сестру Элену?

– Призналась. И когда говорила это, ее душили рыдания. Было видно, что это ее страшно мучило. Она не могла простить себе столь опрометчивый и глупый, по ее словам, поступок.

– Ты знаешь, кому она писала те письма?

– Вера искала свою сестру и надеялась вымолить у нее прощение. Оказалось, что почти все члены семьи умерли. Марина, кажется, вышла замуж за одного пастора.

– Да, – мрачно подтвердила Анна.

– Ты знаешь и об этом?

– Я не знаю окончания истории. Поэтому и хочу ее услышать.

– Насколько я поняла, остались Марина и Элена, а новорожденную девочку отдали зажиточной семье фермеров. Они давно хотели завести своего ребенка, но видимо не могли.

Анна, не сдерживая волнения, встала со стула.

Ну, конечно! Ей следовало догадаться. Она была так близка к разгадке! Вьяра, конечно, все знала. Скорее всего, это она и ответила на письмо.

– А кто был адресантом?

Кристина развела руками.

– Видимо, Элена или кто-то, кто мог ответить вместо нее. К моему огорчению, письмо не сохранилось. Ума не приложу, куда оно могло деться. Мне жаль, дорогая.

– Ничего, мама. Кажется, мне все ясно. Я думаю, что Элена узнала, где находится ее ребенок, но ничего сделать не смогла. Она дождалась, пока девочка подрастет, и тогда однажды рассказала ей все.

Мать и дочь замолчали. Пирожки остыли, но есть совершенно не хотелось. Чувство глубокой тоски накрыло Анну. Теперь ей стала очевидной та неприязнь, что испытывала к ней Вьяра.

– Что ты теперь намерена делать? – Кристина выглядела немного встревоженной.

Девушка хотела сказать, что думала опубликовать эту историю, что мертвые нуждаются в том, чтобы их помнили, но ничего такого не сказала.

– Думаю, мне надо отдохнуть и привести мысли в порядок. Я пройдусь немного.

– А как же ужин?

– Прости. Совсем нет аппетита.

Когда Анна была уже в дверях, Кристина сказала:

– Только умоляю тебя, не воспринимай это близко к сердцу. Я же вижу: ты сама не своя.

Анна улыбнулась чуть смущенно.

– Уже ничего не поделать. Все-таки семейная история.

Солнце клонилось к закату.

Океан окрасился красно-оранжевыми бликами. Танцующие волны катились неторопливо, повинуясь воле ветра, пахло морской солью и водорослями. День за днем, месяц за месяцем солнце будет вставать над океаном, чтобы потом скрыться за горизонтом.

В природе все оставалось неизменным и бесстрастным.

Непохожими были только людские судьбы. Пересекаясь, словно нити, они влияли друг на друга, принося то счастье, то горечь, сплетаясь в сложный узор человеческих отношений.