Незримый фронт Отечества. 1917–2017. Книга 2

Он и она, пришедшие из Рая,
Живущие на грешной здесь Земле,
О неземной любви века мечтая,
Бредут на ощупь, будто бы во мгле.

Они сошли с полотен Боттичелли,
Космический являя Миру лик.
Весы Вселенной — звездные качели
Их примиряют на один лишь миг.

Они придумали богов и судей,
Живя во власти силы колдовской.
Им не познать вовек научной сути
Той тайны тайн — любви земной, мирской.

Он и Она — две жизни — две планеты,
Летят они в Космической дали.
В романсах, песнях судьбы их воспеты
Здесь на Земле, им пели соловьи.

И этот вопрос о любви в первичном смысле (Адама к Еве), о любви к женщине, Дзержинского явно волновал. Но ведь сколько славных мужей писали о том, что та любовь, той силы, которую мог бы ощутить в своем горячем сердце и Феликс Дзержинский, и которую вряд ли можно сравнить с любовью к детям, — большая редкость. И великое счастье и узнать ее, и в нее поверить. Если бы он знал любовь, он бы не сказал следующее: «Как жалко, что она не мужчина. Мы бы могли бы быть тогда друзьями, и нам жилось бы хорошо».

Тайну одного из первых любовных увлечений молодого Феликса Дзержинского раскрыл профессор Академии ФСБ Александр Михайлович Плеханов. Он обнаружил его письма к Маргарите Николаевой. Письма относятся к 1999 году, когда Дзержинский был в ссылке в Вятской губернии, в небольшом городе Нолинске. Маргариту, дочь священника, бестужевку, тоже туда сослали за участие в студенческих беспорядках. Это ее-то он и хотел видеть мужчиной. Причина сложностей в их взаимоотношениях не такая и редкая для мужчин в молодые годы. Он старался быть честным и перед собой в первую очередь, и дневники его предельно откровенны: «Женщин же я, право, боюсь. Боюсь, что дружба с женщиной непременно должна перейти в более зверское чувство. Я этого допускать не смею. Ведь тогда все мои планы, вся жизнь должна будет очень и очень сузится. Я тогда сделаюсь невольником этого чувства и всех его последствий…»

Ключевые здесь слова «женщин я боюсь» и «зверское чувство», которое сейчас называют одним словом — тоже не приятным на слух. А оно не должно быть таким, оно должно быть продолжением эмоционального потрясения при обнаружении сильного влечения, вызванного любовью к женщине, и в таком случае даже грубый мужчина становится нежным.

Но близкие отношения с Маргаритой все-таки случились. И, как оказалось, это был не первый опыт близких отношений с женщиной у Феликса, поскольку он писал Маргарите: «Я Вас глубоко уважаю — и хотя узнал Вас хорошенько, однако, еще более стал уважать, что со мной никогда не случалось. Я обыкновенно при первом знакомстве с женщиной робел, при более же близком был грубым и терял всякое уважение…»

Мне этого достаточно, чтобы понять суть того, что он в себе сформировал и неудивительно, что далее идут такие строки: «…мы никогда не должны быть мужем и женой, зачем связывать себя, ограничивать свою свободу…»

Феликс Дзержинский сбежал из ссылки за границу и включился в бурную революционную деятельность. Когда, полюбившая его Маргарита через два года нашла Феликса, он в ответ на ее письмо дал отповедь. Но в его ответе были слова, говорящие о нем как о честном мужчине: «Я бродяга, а с бродягой подружиться — беду нажить…»

Конечно, странно — женщина говорит о любви, а он о дружбе, «подружиться». Если подумать, то в этой фразе можно увидеть, что Дзержинский хорошо знал, что в будущем у него будет скитание по тюрьмам и напряженная опасная революционная деятельность, которая не согласуется с нежностью, которая нужна любой женщине.