Незримый фронт. Сага о разведчиках

Относительно «жесточайших расправ» необходимо сделать уточнения. На сегодняшний день опубликованы машинописные подлинники списков из архива УСБУ по Львову всех расстрелянных 24–26 июня 1941 года. Во Львове было три тюрьмы: № 1 – на Лонцкого, № 2 – Замарстыновская и № 4 – Бригидки. Тюрьма № 3 находилась в замке города Золочева в 70 км от Львова. Согласно этим спискам, в тюрьме № 4 было расстреляно 197 человек, в тюрьме № 3—307 человек, в тюрьме № 2 – 186 человек, и в тюрьме № 1 (по семи спискам) – 1931 человек. Итого 2621 человек. Легко заметить, что составлялись списки в спешке, с большим количеством ошибок, дублированием имен одних и тех же людей по разным тюрьмам, исправлениями и т. д. Многие из помеченных как расстрелянные впоследствии оказались живы-здоровы, но продолжали числиться расстрелянными или были осуждены уже после войны. При этом имеющиеся документы говорят о том, что указания по вынесению приговоров к высшей мере наказания были даны лишь после того, как стало ясно, что дальнейшая эвакуация заключенных из прифронтовой полосы невозможна. Расстрелу подлежали только диверсанты и шпионы, которые накануне войны в массовом порядке забрасывались в приграничные районы, а также оуновские бандиты, которые по заданию абвера с весны 1941 года нападали на партийных функционеров, колхозников и советских активистов, а с началом войны обстреливали отступающие подразделения Красной Армии. Оставить их в живых наступающему противнику означало пополнить его ряды хорошо подготовленными диверсантами и карателями. Общая их цифра в 2 тысячи на всю Львовскую область выглядит совершенно реальной. Все остальные заключенные, осужденные по бытовым статьям, а также женщины и дети освобождались из тюрем, о чем свидетельствует следующий подлинный документ (ГАРФ. Ф. 9413. Оп. 1. Д. 21. Л.л. 66–67):

«СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО

НАРОДНОМУ КОМИССАРУ ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СССР

тов. БЕРИЯ

Дальнейший вывоз заключенных из тюрем прифронтовой полосы, как вновь арестованных после проведенной эвакуации тюрем, так и в порядке расширения зоны эвакуации, считаем нецелесообразным, ввиду крайнего переполнения тыловых тюрем и трудностей с вагонами. Необходимо предоставить начальникам УНКГБ и УНКВД <совместно>, в каждом отдельном случае, по согласованию с военным командованием решать вопрос о разгрузке тюрьмы от заключенных в следующем порядке:

1. Вывозу в тыл подлежат только подследственные заключенные, в отношении которых дальнейшее следствие необходимо для раскрытия диверсионных, шпионских и террористических организаций и агентуры врага.

2. Женщин с детьми при них, беременных и несовершеннолетних, за исключением диверсантов, шпионов, бандитов и т. п. особо опасных, – освобождать.

3. Всех осужденных по Указам Президиума Верховного Совета СССР от 26.6, 10.8 и 28.12—1940 г. и 9.4 с. г., а также тех осужденных за бытовые, служебные и другие маловажные преступления, или подследственных по делам о таких преступлениях, которые не являются социально опасными, использовать организованно на работах оборонного характера по указанию военного командования, с досрочным освобождением в момент эвакуации охраны тюрьмы.

4. Ко всем остальным заключенным /в том числе дезертирам/ применять ВМН – расстрел.

Просим Ваших указаний.

ЗАМ. НАРКОМА ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СССР ЧЕРНЫШОВ

НАЧАЛЬНИК ТЮРЕМНОГО УПРАВЛЕНИЯ НИКОЛЬСКИЙ

“4” июля 1941 г.»

Приговор приводился в исполнение выстрелом в затылок в спецкамере. Тела расстрелянных в обязательном порядке хоронились. Однако вскоре после занятия Львова немецкими войсками появились слухи о том, что заключенных расстреливали «массово» в камерах из «автоматического оружия» через окошечки для передач или бросали туда гранату. Откуда у конвойных войск НКВД в июне 1941 года автоматы, которые только накануне войны были приняты на вооружение? Кому придет в голову просовывать в камеру, переполненную людьми, ствол такого оружия – чтобы за него схватили? Или заблокировали окошечко первым же трупом – в камере ведь находились не «ботаники», а опытные боевики.