Незримый мост

Непреодолимое чувство протеста против какого бы то ни было насилия, свойственное характеру Кузьминых, заставило его сделать еще шаг вперед. И снова невидимая преграда остановила его. Снова ощутил он слабый, отчетливо воспринимаемый толчок назад. Не умом, а подсознанием он понял, что никакая сила не сможет преодолеть это “слабое” сопротивление. И дикая мысль, что перед ним не сгустившийся воздух и не завеса, а нечто обладающее разумом, сознательно не хотевшее причинять кому-либо вред, но запрещающее подходить к капитану Аксенову, сразу же превратилась в уверенность, что это так и есть.

С чувством страха Кузьминых отступил.

— Вот то-то и есть! — сказал главный врач.

Кузьминых справился с волнением. Против ожидания это удалось ему очень легко.

— Давно это появилось? — спросил он.

— Кто знает! Больного положили здесь после рентгена, минут сорок, сорок пять назад. А что к нему нельзя подойти, заметили минут за пять до моего к вам звонка. На часы я не посмотрел. Что же это такое, как вы думаете?

— Вопрос не по адресу. Подобные вещи вне компетенции органов милиции. Но я думаю, капитану Аксенову это не повредит. — “Скорее всего, пойдет на пользу”, — прибавил он мысленно, сам не зная, почему вдруг явилась такая странная мысль.

— Смотрите, он, кажется, просыпается, — сказал врач. Кузьминых обернулся и успел заметить, как снова закрылись глаза Аксенова. Капитан поднял руки, точно желая закинуть их за голову, сжал кисти и вдруг… сильно потянулся, резким движением расправив грудь. Даже человеку, ничего не смыслящему в медицине, стало бы ясно, что такое движение никак не вяжется со сломанными ребрами. Главврач ахнул.

— Что это значит? — спросил Кузьминых.

Аксенов повернул голову на звук его голоса. Увидев своего заместителя, он улыбнулся.

— Ну, вот меня и починили, — сказал он весело. — Можно встать, доктор?

— Кто вас “починил”? Почему вы думаете, что у вас все в порядке? — спросил главврач, подходя к Аксенову.

Видимо, он поступил так машинально и даже не заметил, что никакое препятствие не помешало ему это сделать. Но зато это сразу заметил Кузьминых.

“Неужели “этого” больше нет? — подумал старший лейтенант. — Куда же делась странная “завеса”, которая только что была здесь? Уж не потому ли она исчезла, что капитан проснулся и “завесы” больше не надо? Кому не надо?… Однако, — едва не сказал он громко, — мне сегодня приходят в голову совершенно дикие мысли!”

Он весь напрягся, делая шаг вперед. Но “завесы” действительно больше не было…

— Больно?

Пальцы врача осторожно ощупывали правый бок Аксенова. Но, очевидно, боль не появлялась, потому что капитан по-прежнему улыбался.

— У меня даже голова не болит, — сказал он.

— А почему вы думаете, что она должна болеть?

— От наркоза.

— Какого наркоза?

— Что-то я вас плохо понимаю, доктор, — сказал Аксенов. — Вы же чинили меня под наркозом, не правда ли? Иначе я бы не мог ничего не почувствовать. Разве не так?

— А сейчас вы что-нибудь чувствуете?

— Только одно — желание встать.

— Придется немного подождать. Сейчас сделаем вам повторный снимок.

— А это зачем?

Врач ничего не ответил и вышел. Почти тотчас же в палату вошла медсестра. Но Кузьминых успел прошептать на ухо капитану:

— Не было никакого наркоза. С вами ничего не делали. Вы просто заснули.

— Это странно! — сказал Аксенов. — Почему же я не чувствую боли при дыхании? Разве первый снимок ошибка?

“Вот, вот! — подумал Кузьминых. — Именно так и будут рассуждать все. И никто не поверит ни в какую “завесу”. Ошибка! И больше ничего!”

Он нисколько не сомневался в том, что капитан Аксенов уже здоров. Повторный снимок обязательно покажет, что перелома ребер нет. Но как и чем объяснить то, что зафиксировано на первом снимке? От фотодокумента не отмахнешься!…

— Помогите больному встать, — сказала медсестра.

— Я могу встать и сам. — С этими словами Аксенов легко поднялся на ноги.

Сестра укоризненно покачала головой.

Идя по коридору вслед за Аксеновым и сестрой, Кузьминых видел, что походка его начальника совсем не та, что была у него, когда он шел из своего кабинета к машине скорой помощи. Сомнения не было — капитан действительно здоров! В чем же тут дело?…

Этот же вопрос старший лейтенант задал и главному врачу. Тот удивленно посмотрел на него.

— О чем вы меня спрашиваете?

— О том и о другом.

— Относительно больного ничего сказать сейчас не могу. Подождем снимка. А относительно “другого”, позвольте повторить ваши же слова: вопрос не по адресу.

— Кого же спрашивать?

— Боюсь, что некого.

С минуту оба молчали.

— Не кажется ли вам, — сказал Кузьминых, — что все обстоятельства этого дела следует заактировать?

— Для чего? И для кого?

— Для тех, кто заинтересуется этим. Хотя вы и говорите, что спрашивать некого, думаю, что найдутся люди, которым наш акт может пригодиться.

— Кому это может пригодиться?

— Науке!

Снова молчание.

— Пишите акт, — сказал главврач. — И простите меня! Я совсем потерял голову. Разумеется, вы правы! Садитесь за мой стол.

Вошла медсестра и подала ему мокрый еще снимок.

— Милое дело! — сказал врач. — Посмотрите!