Незримый мост

Да, он, Рэст, безусловно, допустил ошибку, предоставив в распоряжение Тума черный ромбоэдр. Но разве тогда можно было предвидеть, какую тайну он хранил? А Тум проанализировал эти материалы и сделал вполне логичные выводы, соединив недостающие звенья общей цепи далекого прошлого. Теперь ничего не исправишь…

Перед глазами Рэста продолжали мелькать сменяющие друг друга сцены тысячелетней давности.

…Через полгода после рокового приземления в живых остался лишь один — остальные умерли от непонятных болезней и от ядовитых стрел дикарей. Пришельцы не интересовали аборигенов, они видели в чужаках не создателей и не духов, а врагов.

Выживший долго тосковал в одиночестве, пытался учить первобытные племена знанию, но с трудом избежал расправы ревностных колдунов, и продолжительное время он прятался а космолете, который уже наполовину был погребен дюнами. Бедняга сделал все возможное, чтобы внешне стать похожим на туземцев, однако попытки эти ни к чему не привели. Много дней он потратил на то, чтобы, создать двойника, способного скоротать тягостное одиночество. И надо же было случиться так, что именно в момент рождения того на свет в космолет проникли разведчики соседнего племени. Увидев необычное появление другого человека, они тотчас сообщили об этом вождю, вождь по совету хитрого колдуна приказал доставить обоих к себе.

Они долго не понимали друг друга…

Глава племени обещал не трогать жилище пришельца и сохранить ему жизнь, если он согласится взамен убитых в битвах воинов подарить ему новых храбрецов. Пришелец в конце концов вынужден был уступить… И вот в присутствии всего племени созданный пришельцем робот начал менять облик — постепенно становился похожим на рослых аборигенов, только более угловатым, с более развитой мускулатурой и бессмысленным выражением глаз, а затем, словно амеба, начал делиться на двух, на четырех подобных себе…

Дикари смотрели на явное чудо, но в них не было любопытства. Они просто радовались, что в племени будет много сильных и ловких воинов, которые наконец осилят свирепых соседей и прогонят их за пределы долины.

Вождь племени лишь наполовину сдержал слово: жилище пришельца не тронул, а самого ни на шаг не отпускал от себя и время от времени повелевал выдавать ему новых и новых воинов. Вскоре это безжалостное войско двинулось с победным кличем, круша на пути более слабые племена и народы…

Рэст заставил себя отвернуться от необычного сизого экрана и прервал пояснения помощника:

— Что же из всего этого ты понял, Тум?

— Я давно все понял, эрт.

— Так… ну, и… можешь теперь сказать, кто такой человек в голубом костюме?

— Могу. Не Берт-Ху-Нер, как мы полагали вначале. Странствующий маг погиб под обвалом в горах Нурмези неделю назад, а его облик принял другой — тот, кто был заинтересован в сокрытии секрета пещеры-звездолета и в уничтожении всех доказательств, проливающих свет на тайну тысячелетий. Этого другого и встретил солдат Ритор, когда вернулся к мысу с товарищами. Незнакомец тогда уже был в голубом костюме, стал выше ростом, и лишь лицо немного выдавало его; видимо, трудно сразу привыкать к владению чужим телом…

Этот другой — назовем его для простоты Лже-Берт-Ху-Нером — имел способность не только принимать чужой облик: он мог проходить сквозь стены, о чем свидетельствует факт появления его в кабинете профессора Грена.

Рэст медленно расхаживал по кабинету и о чем-то сосредоточенно размышлял, лишь изредка рассеянно поддакивал и задавал малозначащие вопросы.

Лже-Берт-Ху-Нер явился к профессору сразу после того, как тот принял серенций, — продолжал Тум уверенно. — И вот тут, видимо, между ними произошел разговор, о сути которого можно лишь догадываться. Незнакомец — вернее, пришелец, а еще точнее — далекий потомок тех, кто посетил наш мир тысячи лет назад, — был достаточно осведомлен о взрыве пещеры-звездолета и о причастности к нему Грена. Он знал и о материалах, которые находились у профессора и которые были единственными во всей Вселенной уликами против давних деяний оставшегося тогда в живых инопланетянина.

Умирающий профессор понял, кто явился к нему, и, побуждаемый бессильной местью или иным чувством, заявил, что у него уже нет ни многокольцевого аппарата, ни кассеты, что он их якобы только что отправил с нарочным академику Эрис-Дорану. Не понимаю одного, эрт: какие причины побудили профессора выпустить по пришельцу пять пуль? Бессильная злоба? Месть за прошлое? Страх за будущее, которое представлялось ему в жутких тонах? А может быть, просто невменяемое состояние, вызванное действием яда?…

Ну, а Лже-Берт-Ху-Нер, легко раненный в руку, вышел из института тем же путем, то есть через стену, сел в первую стоявшую без присмотра автомашину и направился в город Рузину в надежде догнать мнимого нарочного — именно так, иначе зачем ему было, рискуя жизнью, мчаться по автостраде Бурита — Ассон?