Незваный гость

Я быстро присоединился к Мэттью с отцом, с их не слишком захватывающим разговором о спаде бизнеса на Джермин-стрит[7] в последние годы.

Мы остановились в большом доме в районе Уотер-Милл в Хэмптонс, который бронировали уже пару лет, поскольку он устраивал всех своей близостью к ресторанам, пляжам и магазинам, и в то же время оставался приятно тихим и уединенным. Здание было выстроено квадратом вокруг бассейна, и каждое крыло являлось почти отдельной виллой. Мы с Мэттью заняли одну сторону, мои родители противоположную, Мерил с Рейчел досталась меньшая сторона справа, а Титусу – слева. Сквозь наше с Мэттью крыло проходил арочный коридор от входа в дом к внутреннему дворику.

Следующие дни проходили хорошо, и, несмотря на мое пристальное внимание, я не заметил в поведении Рейчел ничего особенно странного. Она продолжала общаться с Титусом, но не более, чем с остальными – кроме меня. От меня она держалась подальше – не то чтобы я жаловался. Я предпочитал не демонстрировать вынужденную вежливость, или притворяться заинтересованным ее историями про прошлую работу фотографом, или мнением о претенциозной, отмеченной премией книге, которую выбрали для предстоящей встречи книжного клуба, – экземпляр которой я преступно забыл положить с собой.

На пятый вечер – прошла уже половина нашего отпуска – мы пошли ужинать в ресторан «Ник и Тони» в Ист-Хэмптоне. Рейчел и Мерил решили остаться дома, позволив нам с Мэттью, Титусу и моим родителям передохнуть и побыть собой. Или, может быть, просто я так чувствовал. Пока мы ждали антипасто, мама заметила, как сильно ей нравится присутствие Рейчел.

– Наш мир такой замкнутый, – сказала она, сделав глоток вина. – Иногда мне кажется, что мы существуем внутри эхо-камеры, и очень освежающе послушать о взглядах и опыте человека, который жил совершенно другой жизнью.

Отец напряженно сжал губы в линию – ключевой показатель того, что он не согласен.

– Какие-то слишком левые взгляды в наивном смысле, – сказал он.

– У меня левые взгляды, – притворно обиделся Мэттью.

– Но не думаю, что ты наивен, – слегка улыбнулся отец. – Между тем как она обладает горячностью «Дейли Миррор» без каких-либо подтверждающих фактов.

– Но я именно об этом, – сказала мама. – Как бы нам ни нравилось притворяться по-другому, любые наши левые убеждения основываются на сострадании и сочувствии, а не на опыте. У Рейчел есть опыт. Печально, что ей пришлось закрыть свои фотостудию и галерею, потому что гранты на их поддержку сократили.

– Может, люди просто не хотели смотреть на картины и фотографии, которые она выставляла, – сказал я.

Мэттью повернулся и смерил меня взглядом.

– Ты же понимаешь, что многие оперы, спектакли и балеты, которые мы смотрим, не существовали бы, если бы не субсидирование искусства?

Я пожал плечами:

– Никогда по-настоящему не думал об этом.

– Да, – сказал Мэттью, – Это меня не удивляет.

Мне не понравился его тон, и мне следовало сменить тему, чтобы не делать хуже, но я не удержался. Мне захотелось немного повернуть нож.

– Ты не думаешь, что это все несколько покровительственно – то, что мы принимаем Рейчел, словно она одна из нас? Она не щенок. И вообще, она никогда не впишется. Не наше дело пытаться поднять ее в мир, в который она никогда не смогла бы попасть за собственные заслуги.

Я не хотел, чтобы прозвучало так жестоко, и увидел, как на лице Мэттью отразилось возмущение.

– Не одна из нас? Ты себя слышишь?

Мама тоже выглядела недовольной.

– Чарли, надеюсь, ты не становишься преисполненным предрассудков раньше времени. Твоему отцу исполнилось как минимум сорок, прежде чем он начал винить бедных в их собственных бедах.

Я не успел ответить, как Титус внес свой вклад.

– Она мне нравится, – просто сказал он.

– Мне тоже, – поддержал Мэттью. – И я думаю, что только сноб будет против ее присутствия.

– Мне кажется, она меня понимает, – продолжил Титус, словно Мэттью ничего не говорил.

Я посмотрел на него:

– Что это значит? Как она может тебя понимать? Она едва тебя знает.

Теперь пришла очередь Титуса пожимать плечами.

– Не знаю. Я просто чувствую, что ей… не все равно. Когда я с ней разговариваю, ей действительно интересно мое мнение.

Это было возмутительно: мысль о том, что Рейчел может заботиться о Титусе больше, чем мы, оскорбляла меня.

– По-моему, это нелепо, – сказал я.

Мэттью поднял руку:

– Это не нелепо. Хорошо, что Титус с ней ладит.

Я захлебнулся от раздражения.

– Почему мы все говорим о ней, как будто она теперь часть семьи? Она здесь, только пока Мерил прорабатывает поздний кризис благотворительности. Как только Рейчел ей наскучит, она вернется жить среди хулиганов в муниципальной многоэтажке в каком-нибудь суровом районе.

Мэттью с такой силой поставил свой бокал, что я удивился, как тот не разбился.

– В тебе погиб рекламщик. Возможно, тебе стоит начать вести крайне правый блог.

Отец тихо хохотнул.

– И если ты думаешь, что это правда, – добавила мама, – то ты совсем не знаешь свою крестную.

Я не сразу придумал, что ответить. Через несколько секунд подали наш ужин, и прошло еще несколько минут, прежде чем беседа возобновилась.