Нф-100: Изобретатель смысла

-  Жирно будет. Вы посмотрите на эту харю: он же в три горла лопает!

-  Так вот, я любопытный был,  - продолжил Конкас,  - Прокрался мимо ихних и в трюме залёг. Слетал, значит, потёрся в Трое среди своих, а тут засада - следующий корабль только через неделю. А я батины слова крепко помнил. Ну, думаю, отгулял своё. И верно: вернулся с кораблём, а по мне уже тризну справили. Батя, говорят, плакал: а что, не собаку потерял - любимого сына!

-  И что было дальше?  - вежливо спросила Конкаса перфекта. В этот момент она была похожа на старательную ученицу, делающую конспект.

-  А ничего,  - пробурчал Конкас.  - Забрал всё, что мне после смерти причитается: рубашку, штаны, рикайди, попрощался, с кем надо, и был таков. Вернулся, стало быть, на корабль, ну а с него - вон к этому,  - Конкас ткнул пальцем в Гиркаса.  - Это его дело - знать, зачем всё и как.

-  Ничего не понимаю,  - сказала перфекта.  - Но ведь ваши родные должны были отменить похороны, раз вы оказались живы!

-  Как это - отменить?  - рыжие брови Конкаса поползли вверх.  - Я ж три дня отсутствовал, честь по чести. А Правило на дураков не рассчитано. Что батя, из- за каждого дурака Правила должен менять? Как тогда жить прикажете, уважаемая? Или вы меня совсем за глупого держите?!

-  Началось,  - шепнул Гиркас перфекте.  - Зря вы его раскочегарили. Конгары все малость двинутые насчёт законов. Нормальному человеку среди них не выжить.

Конкас, похоже, и вправду разошёлся не на шутку.

-  А ведь я человек взрослый,  - сказал он с горечью,  - тридцать восемь стукнуло. Если до сорока дотяну - и вовсе не помру. Бабка моя и сто лет прожила бы, когда бы её волк не загрыз. Батя мой в пятнадцать меня прижил, в восемнадцать воевал, в тридцать кобылу тягал, восемь жён у человека было, а вы говорите, он глупый закон придумал. Эх, не жили вы в Румбе, что и говорить!  - с этими словами он обиженно замолчал и сел на место.

Но, подобно большинству конгаров, Конкас не умел долго оставаться в плохом настроении. Через какие- то полминуты он, забыв о нанесённой ему смертельной обиде, кричал на весь вагон, требуя пива. Получив искомое, он глубокомысленно изрёк: "Батя - он не дурак был!" и до конца поездки не издал ни звука. Надо сказать, что мутноватую жидкость, больше похожую на мыльный раствор, он пил не без самодовольства, и, отставляя в сторону кружку, вытирал оставшуюся на лице пену так манерно, словно не щёточку под носом чистил от налипшей дряни, а всамделишные кавалерийские усы.

Отца Конкаса на тот момент я знал пусть и не лично, но довольно хорошо. Не так давно он буквально не сходил с полос "Голоса Новой Трои". Сразу три корреспондента, и я в том числе, писали о причудах его характера, о его военных победах и постельных подвигах. Насколько я помню, несмотря на ажиотаж, который вызывали статьи, никто никогда не подвергал сомнению тот факт, что Батя (назовём его так из уважения к Конкасу) просто- напросто мужлан, управляемый чем угодно, кроме головы.

Свою неистовую энергию он сублимировал, ведя одновременно восемь захватнических войн и три освободительных - все с единственным племенем, расположенным по соседству с Румбой, где он владычествовал сурово и единолично. Нередко поводом для очередного нападения служили обострившаяся мигрень или простуда, в исключительных случаях - запущенный геморрой.

Вопреки расхожему мнению, Батя не был злым человеком, и лучшей наградой в войне ему служили не военные трофеи или унижение врага, а мирные договоры, выполненные на превосходной белой бумаге и снабжённые хитроумным вензелем, всякий раз приводившим его в восторг. Единственным источником договоров был местный комиссар Новой Трои, заведующий межплеменной дипломатией, а он, к неудовольствию Бати, категорически отказывался делиться бланками договора, если на то не было повода. Этот прискорбный факт ещё в молодости подвигнул Батю на попытку обмануть естественный ход вещей, а именно засадить племя за рисование, и надеяться, что кто- нибудь окажется настолько талантлив, что сможет скопировать вензель. Увы, таковых не нашлось, и Бате пришлось вернуться к испытанному средству - кровопролитию, что он и сделал с изрядным внутренним облегчением: кто знает, какая новая цель встала бы перед ним, получи он в свои руки бесконечный источник грамот.