НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 4 (1966)

– Месяца два или три продолжится синхронизация, - привычным скучным голосом объяснял Люстиков. - В углах губ у вас вмонтированы микроскопические микрофоны, в ушах - приемные устройства. Бис, который на время синхронизации останется здесь, будет слышать то же, что и вы. У него появятся те же эмоции и мысли, и он станет высказывать те же соображения. Посторонним будет казаться, что это говорите вы, а в действительности они будут слышать биса, являющегося, впрочем, вашим точным дубликатом. Если мысли и соображения биса в деталях разойдутся с вашими мыслями - поправьте его,необходимые коррективы автоматически запишет мыслеприемник. Когда синхронизация закончится и мы достигнем полного единообразия ваших мыслей и мыслей, (Я са, этот последний начнет самостоятельное существо^ ние. Обращаясь к бису, Люстиков распорядился;

– Продемонстрируйте мыслеприемник!

Чебукин-бис быстрыми, но не суетливыми движениям] расстегнул пиджак и шелковую рубашку, нажал почт] невидимую кнопку на открывшейся металлической стенк груди и снова опустил руки.

Шторная стенка раздвинулась.

Внутри горели триоды, смутно освещая множество кол денсаторов, сопротивлений и крошечных металлически катушек, между которыми скользили поблескивающи ленты.

Шуршание стало слышнее..

– Спасибо! - сказал Люстиков. - Попрошу пройти в второй, зал.

Шторки так же автоматически закрылись. Бис акк) ратно застегнул пуговицы, поправил, галстук и подняла Чебукин также встал.

Вслед за Люстиковым Чебукин и Чебукин-бис пер«секли опустевший зал перезаписи и очутились в длинно; помещении, с рядом дверей на одной стороне.

– Сюда! - пригласил Люстиков, открывая треты справа кабинку, на которой была прикреплена стеклянная дощечка с надписью:

ЧЕБУКИН ВАСИЛИЙ ИВАНОВИЧ-БИС

ПРОФЕССОР ЭСТЕТИКИ

Бис зашел в кабинку. Помещение напоминало купе вагона: мягкий диван, столик, кресло, умывальник укрепленным над ним зеркалом.

– До свидания, - холодно сказал Чебукин-бис развернул лежащий на столике свежий номер журнала.

– До свидания, - так же принужденно ответил Чебукин.

Когда дверь за бисом захлопнулась, Чебукин почувствовал некоторое облегчение и заторопился к выходу.

16.

– Как же, однако, вы умудрились прожить жизнь, будучи самим собой и никем иным? - спросил я.

Он ответил мне тем же вопросом.

Из записок неизвестного

На улице Чебукин глубоко вздохнул. Светило нежаркое солнце.

– Пахнет хмелем и тлением, забвение временное шагает рука об руку с забвением вечным, - вполголоса проговорил он, щурясь на солнце. То есть он, собственно, только услышал эти слова, а сказал их бис через микроскопические громкоговорители на полупроводниках, искусно вмонтированные в уголках губ.

"Профессор эстетики мог бы изобрести нечто более оригинальное и менее выспреннее", - с неудовольствием подумал Чебукин.

В машине, ощутив привычную упругую мягкость сиденья, он несколько успокоился, и опять-таки не он, а бис беззвучно проговорил:

– Чего-нибудь я как-никак стою. Не каждому положена персональная машина и все прочее.

А в следующее мгновенье уже он сам поправил биса:

– Мыслителю и философу, а ведь мы с тобой значимся именно философами, не следовало бы позволять себе столь затасканные суждения. Диоген, так сказать, "вкатился" в бессмертие при помощи всего-навсего бочки, которая при меньшей скорости и маневренности обладала, по-видимому, несомненными преимуществами.

Мысль, направившаяся по скользкому руслу, не замедлила подсказать, что Сократ был отравлен, Аристотель умер в изгнании, Джордано Бруно сожжен, Каллисфан, осмелившийся сказать Александру Македонскому, что историографу для его славы царь не нужен, но зато царь никогда не был бы так знаменит без своего историографа, был казнен, и множество более современных мыслителей претерпели подобные же неудобства.

– Домой? - спросил шофер.

– В институт на совещание, - ответил Чебукин с философской печалью в голосе. - Дела, дела; личную жизнь приходится оттеснять на задворки.

То есть опять-таки выговорил эту фразу бис, а он снова с досадой отметил про себя выспренность, банальность и почти привычную неискренность его, биса, лексики.

– Пустозвон, - пробормоталЧебукин, - чистейшая балаболка…

… Междуведомственное совещание уже началось. Председатель сразу приметил появление Чебукина, кивнул ему и вскоре предоставил слово.

Василий Иванович заговорил легко и плавно, уверенно нащупав главную жилу.

Стоит ли повторять, что говорил не Чебукин, а бис, и. Василий Иванович, может быть, впервые в жизни получил возможность взглянуть на себя со стороны.

"Раньше у меня никогда не было для этого времени, - со стесненным сердцем подумал он сам. - Может быть, и лучше, что его не было. Еще лучше, если бы это чертово время и не появлялось".

Речь на совещании шла о низком уровне эстетического оформления продукции фабрики имени 8 марта. И Чебукин-бис через громкоговорители, укрепленные в уголках губ собственно Чебукина, сразу же аргументированно и веско заявил, что надо ударить по рукам коллектив фабрики за недооценку значения эстетического уровня.