НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 4 (1966)

Податель сего, Чебукин Василий Иванович, настоящих направляется в вашу лабораторию на предмет перезаписи.

Подпись и гербовая печать.

14

Внешность и еще раз внешность - напоминаю я вам. Можно скрыть недостаток образованности - молчанием, дефекты воспитания -сдержанностью. Но противоречие в расцветке носков и галстука - вопиет!

Дю-Шантале, маркиз и присяжной поверенный

Зал был круглый, со сферическим потолком и напоминал планетарий. Вдоль стен располагалось десять или двенадцать кабинок с прозрачным верхом. На крайней кабинке загорелось "319Р", и двери, отворилась. Внутри стояли друг против друга два кресла с откидной спинкой, какие бывают в самолетах. Чебуки сел и перевел дыхание. Под потолком зала как бы пари, легкий помост с алюминиевыми перильцами. Металличе ские лесенки оплетали его. По лесенкам поднимались и сбегали вниз девушки в синих спецовках и беретах.

Было тихо, только доносился шелест, похожий на шум приводных ремней. На помосте виднелись щиты управления с разноцветными сигнальными лампочками. Посреди помоста возвышалось нечто, похожее на капитанский мостик. Там, перед селектором, стоял Люстиков.

Кроме шелеста, до Чебукина порой доносились приглушенные голоса девушек:

– Тогда он сказал: сегодня я тебя украду!

– Страсти какие! Надо же. А она?..-спросил другой голос.

– Она ответила: только навсегда!

– А он?

– Он сказал: навсегда я не могу…

– Подумать, - вздохнула вторая девушка… Из другого угла доносилось:

– Гладко, гладко, а тут плиссировочка…

И еще:

– А он, дурак, к Машке липнет…

– 319П, под перезапись! - скомандовал, наклоняясь над трубкой селектора, Люстиков.

С потолка на тросах спустился похожий на шлем алюминиевый колпак и закрыл соседнюю кабинку.

– А почему он не может навсегда? - спросил первый голос.

– Во-первых - женатик, во-вторых - член месткома.

– Надо же… - снова вздохнула первая девушка. "Тишина!! Идет перезапись!!!" - загорелось на алюминиевом колпаке. Голоса оборвались. Шуршание стало сильнее. Запахло озоном.

– Включить извилину музыкальных интересов! -скомандовал Люстиков.

– Не выражена, - отозвался женский голос.

– Включить сферу юмора!

– Не выражена.

– Включить извилину любви!

– Включить извилину добрых и смелых дел!

Прозвучала новая команда:

– 319Р - под перезапись. '

Теперь и над Чебукиным опустился алюминиевый колпак. В наушниках шлемофона послышалось:

– Включить административно-руководящие извилины.

– Включить извилину теории эстетики!

– Включить извилину добрых и смелых дел!

– Включить извилину любви!

– "Таню ведь я любил, очень любил, но…" - думал Чебукин.

Вдруг показалось очень важным вот сейчас же вспомнить двадцать пять добрых дел. А в голову лезли сущие пустяки, к тому же стародавние. Чебукин снизил себе норму с двадцати пяти до десяти добрых дел, но и то последние два номера представлялись сомнительными.

Лет шесть назад он отменил приказ об увольнении курьера с длинной фамилией, которая никак не припоминалась. Но курьер почему-то исчез.

Он тогда все собирался спросить заместителя, как это курьер все-таки исчез, да, помнится, не собрался.

А в детстве был случай, когда отец дал ему большой кусок пирога и с начинкой, а Глашке - младшей сестренке, нелюбимой в семье, - маленький кусок и почти без начинки. Он отдал свою порцию Глашке - "на, подавись" Чем не доброе дело? Только, помнится, в тот раз у него болел живот, даже смотреть на жирный пирог было тошно А с другой стороны, доброе дело остается добрым независимо от того, болит живот или нет.

– Внимание, 319Р, - приступаем к операции выбор. биса, - прозвучало в шлемофоне.

Спереди отодвинулась дверца, образовав прямоугольный просвет двух метров высоты и шестидесяти сантиметров ширины.

Послышалось:

– Предлагается на выбор тридцать высококачественных, утвержденных бисов, различающихся чертами лица, расцветкой глаз и волосяных покровов, фасоном костюма, Напоминаем: выражением лица бис не располагает, оно будет придано бису в процессе перезаписи посредством копировки оригинала. 319Р - приготовьтесь:

Дзинь… Впереди возникла цифра "1". Шагнув слева направо, показался бис.

Он стоял под своим номером, вытянувшись как в строю, одетый в отличный черный костюм. Лицо у него было снабжено всем необходимым - носом правильной формы, полногубым ртом, серыми глазами под несколько нависшими бровями, черными с еле заметной сединой волосами, зачесанными назад, умеренно низким и покатым лбом, - но, не обладая выражением, оно, при этой полнокомплектности, производило жуткое впечатление.

– Сгинь! Сгинь! - услышал; Чебукин собственный свой неприлично дрожащий голос.

У биса совсем не было выражения лица, даже такого, каким снабжаются, например, манекены в провинциальных парикмахерских или гипсовые фигуры при въезде в санаторий.

Дзинь. Бис в черном костюме шагнул вправо, подтянул ногу и скрылся из глаз. Загорелась цифра "2", и под ней вытянулся бис чрезвычайно моложавый, с косо подбритыми височками, в клетчатом костюме с узковатыми брюками.

То же абсолютное, трудно предстввнмое и не поддающееся описанию отсутствие выражения объединяло черного седеющего биса с бисом клетчатым.