Ни одно животное не…

Иван Валеев Ни одно животное не…

Графиня (возмущенно): Люди так не поступают!

Граф (спокойно): Никто, кроме людей, так не поступает.

(Ван Страатен, «Дом с видом на площадь».)

Пролог

Раннее утро.

Небольшой, но кажущийся громоздким черный автомобиль, принадлежащий третьему лицу Специального Управления, двигался по улице Ван Страатена. Большую часть этого района составляли старые шлакоблочные шестиэтажные дома, предназначенные под снос и поэтому пустующие. Но кое-где люди все-таки еще жили.

Рейнхард Грог сидел за рулем автомобиля, пригнув голову и поглядывая на номера домов.

— Вон они, — сказала Карла.

Стражи стояли у второго подъезда четырнадцатого дома. Машину они уже заметили. Грог подъехал к ним поближе, заглушил мотор и объявил:

— Выгружаемся, господа.

Йен Сервантес открыл заднюю дверь, аккуратно из машины извлек сам себя и свой посох, и поежился. Ветерок был прохладный. Карла Оррейн, как чертик из коробочки, выскочила с переднего пассажирского сиденья. Грог, что-то бурча, доставал из-под сиденья помповое ружье.

Офицер стражей подошел к спецам, приложил два пальца к виску:

— Здравствуйте. Никлас Мангус.

— Здравствуйте, офицер, — Сервантес протянул Мангусу руку в черной перчатке и представился, — Йен Сервантес. Это Карла Оррейн и Рейнхард Грог. Что у вас случилось?

— Нас вызвали жильцы этого дома, — Мангус кивнул на дом четырнадцать.

— Здесь есть жильцы? — удивился Грог и покачал головой. — Ну и бардак…

— Да, занято двадцать две квартиры, — кивнул Мангус. — Вон там, под самой крышей, — он указал на одно из окон шестого этажа, — обитает некая секта. Вероятно. Так утверждают жильцы снизу. Сегодня около двух часов назад они — соседи — были разбужены странным шумом и криками. Потом все стихло. Жильцы вызвали нас…

— А вы — нас, — констатировал Сервантес. — Сейчас там как?

— Тишина.

Оррейн открыла багажник и в задумчивости уставилась на шефа. Грог зевнул. Он торчал у водительской дверцы, отбивая пальцами по крыше машины простенький ритм и немелодично мыча что-то из репертуара музыкального автомата бара «Черный журавль».

— Вы были внутри? — поинтересовался Сервантес у Мангуса.

— Так точно, — кивнул офицер, вытащил из кармана несколько фотокарточек, из тех, что делают аппаратами для моментальных снимков, и протянул их Сервантесу.

— Откуда это снято? — мрачно осведомился тот после нескольких секунд рассматривания.

— Человек из дома напротив, живет на девятом этаже. Писатель. Говорит, ему не спалось…

— Что там? — нетерпеливо встрял Грог.

Сервантес молча продемонстрировал ему издалека первую карточку. На карточке было окно, в которое виднелось нечто зеленое — не то большой воздушный шар, не то громадная порция мятного желе.

— А-а-а, будь оно все!.. — возмутился Грог и принялся дергать затвором ружья в такт словам, выбрасывая патроны прямо на асфальт. — Ну почему эти кретины, когда им предоставляется такая возможность, всегда вызывают Обжору?

— Потому что это проще всего, — Оррейн вздохнула, выволокла из багажника спаренный красный баллон и обратилась к Мангусу: — Офицер, вы не могли бы мне помочь?

Мангус кинулся помогать.

— Патроны собери, — заметил Сервантес недовольному Грогу.

Второй страж уже предупредительно открыл дверь подъезда.

— Писатель, говорите, — пробурчал Грог из-под машины. — Ну, надеюсь, сегодняшние события он опишет в точности…

— Писатели никогда ничего не описывают в точности, — сказал Сервантес, — пора бы уже привыкнуть… Ведите, офицер.

Лифта в доме, конечно, не было. Офицер Мангус шел первым, за ним Сервантес, стуча своим посохом по ступенькам, следом поднимались Оррейн и Грог, нагнавший их и теперь загоняющий в патронник ружья новые патроны. Второй страж, который так и не представился, остался у входа в подъезд — видимо, должен был подъехать еще кто-то.

— Офицер Мангус, — подал голос Сервантес.

— Да?

— Вы не знаете, сколько там было… эээ… сектантов?

— Точно неизвестно. Судя по одежде и обуви — человек четырнадцать…

— Можно было и не спрашивать, — буркнул Грог, — и так понятно.

— Почему?

— Обжора зеленый, — ответил Сервантес. — Значит, не меньше десятка человек он уже съел.

Мангус на секунду замер.

— Съел?!

— Съел, — подтвердил Сервантес, а Грог добавил:

— Натурально.

— А что он такое?

— Точно неизвестно, — Сервантес слегка запыхался — подъем по лестнице давался ему нелегко, он начал заметно хромать. — Мы знаем, что убить его нельзя, знаем, что предпочитает он живую органику, но вообще-то, может переварить многое, если не все… И подозреваем, что он, скорее всего, всегда один и тот же. Вероятно, Обжора является чем-то вроде примитивного воплощения, так сказать, сущности абсолютного потребителя… Что-то вроде этого. Вы разве о нем никогда не слышали?

— По-моему, нет… Да, но если его нельзя убить?..

— Мы его прогоним, — сказала Оррейн.