Ни пуха вам, ни пера

Подпустив зверя метров на пятьдесят, Кондрат Калистратович выстрелил.

Зверь дико зааяйкал, подпрыгнул и ударился оземь.

Кондрат Калистратович его вторично…

Внезапно из садика у крайней хаты отчаянный крик:

— Батя! Нашу сучку подбили!

И на выстрелы, на крик выбегают человек пять хуторян…

Тут позвольте на пять минут прервать рассказ…

А через пять минут все уже было ясно:

— Пятьдесят, и не меньше! Сошлись на тридцати.

— Да заберите и семерых щенят: чем я их кормить буду?!

Едучи дальше, Кондрат Калистратович говорил:

— Ничего удивительного нет, что волк выходит и днем рыскать в поле…

А подумав немного, будто сам с собою разговаривал, добавил:

— Только тот был без щенят.

ЛИСИЦА

Охотиться на лисицу выгоднее всего зимой, когда земля натягивает на себя белое-белое пуховое одеяло и засыпает спокойным зимним сном.

Тогда шкура лисицы становится густой-густой, лоснящейся и пушистой. А на лисицу мы, как известно, охотимся исключительно ради ее знаменитого меха, который по-научному называется горжеткой.

Лисицы у нас водятся почти на всей территории Советского Союза: на полях и на болотах, в лесах и перелесках.

За все время сознательной охоты нам приходилось видеть лисиц во всех вышеуказанных местах я во всех этих местах в них стрелять.

Собираетесь вы, значит, на лисиц.

По этому поводу вы дома говорите:

— На лисиц поеду! В Среблянском ярке, — сам Осип Евдокимович рассказывал, — два выводка. Поеду, четырех-пять лисичек тарарахну — вот тебе и горжетка. Это если четыре! А ежели пять, то и мне горжетка.

Собрались вы на лисиц — одевайтесь потеплее, потому зима, на тону приходится стоять довольно долго — лисица, идет, большим кругом, пока собаки ее по тому кругу не нагонят, замерзнуть можно. Следует знать, что зверь, когда гончие поднимут его и погонят, делает круг: и заяц, и лисица, и волк.

Каждый из них, сделав круг, возвращается туда, откуда его подняли, вот почему наша задача — не бегать вместе с собаками за зайцем, за лисицей или за волком, а стоять на месте и ждать да следить, когда зверь, обежав круг, вернется к своему логову.

Собаки гонят, как известно, "в голос"; и когда приближается гон, знайте, что зверь идет на вас!

Следите тогда внимательно.

Голос приближается, приближается, приближается…

Вот мелькнула молнией среди кустов красно-золотистая ленточка!

"Бах!" — и нет ничего…

Заяц делает маленький круг, лисица — побольше, а волк — совсем большой.

Ждать иногда приходится довольно долго, так что одевайтесь тепло.

Оделись.

Вам дома и говорят:

— Ты ездишь-ездишь, стреляешь-стреляешь, собак кормишь, а у Анны Ивановны вон какая чернобурка! И ружья нет, и собак нет, а чернобурка есть, и такая, что глаз оторвать нельзя.

— Ладно, ладно! Случится, так и чернобурку пристукну! Только чернобурка у нас на Украине встречается очень и очень редко! Почти что никогда!

— Редко?! Полные комиссионные магазины!

— Да что ты, господь с тобой! Что ты хочешь, чтоб я с гончими в комиссионном магазине охотился за чернобуркой?! Хороша будет и рыжебурка!

— А песцы там есть?

— Есть!

— Белые или голубые?

— Рябенькие! Они только на далеком Севере белеют и голубеют. Как и куропатки: у нас они рябенькие, а на Севере — белые-белые, ослепительно белые! Так и песцы!

Вообще сборы на охоту за лисой, как видите, очень и очень сложное дело…

В коротеньком кожушке, в валенках и в шапке на лисьем меху выходите вы из уютно-теплого дома Осипа Евдокимовича и направляетесь в Среблянский ярок, где:

— Ей-богу, аж два лисьих выводка! Осип Евдокимович, старый, опытный охотник и давний ваш приятель, и на своем веку:

— Тех волков, тех лисиц, тех зайцев столько поубивал, что, поверьте, им и счета нет!

Утро. Морозец. Поскрипывает снежок. От хутора до Среблянского ярка три километра.

Выглянуло солнце. Запрыгали на ослепительно белом одеяле — и глазом его не охватишь — миллиарды алмазов…

Докучай и Бандит — на смычке.

Докучай идет спокойно, он много лет прожил уже и много гонял и зайцев, и лисиц, и волков, его уже ничем не удивишь, а Бандит только второе поле начинает, он то рванет вперед, то повернется к вам и, подпрыгнув, пытается положить передние лапы вам на грудь, то снова вперед.

Нервничает Бандит…

Рвется и так жалобно-жалобно скулит:

"Пусти, мол, дай побегать, дай потешиться! Гляди, как все кругом бело, как хорошо, как снег блестит! Дай покачаться!"

Осип Евдокимович, потягивая папироску, советует:

— Пустим с той стороны, от груши, чтобы против ветра. Вы пройдите от груши немного вперед и остановитесь в орешнике, а я на ту сторону переберусь и за терном сяду. Отпустите уже тогда, как я на месте буду! Я потихоньку свистну!

— Ладно!

— Да в зайца не стреляйте! Лисичек сначала пошлепаем. Разве только собаки за куцехвостым сами увяжутся, — ну, тогда будем бить, чтобы собак освободить!

— Хорошо!

В орешнике тишина, безмолвие…

Утаптывается вокруг снег, чтоб удобнее было во все стороны поворачиваться: лисица может выскочить и отсюда, и оттуда, и спереди, и сзади…

Докучай лег и лежит у ног, а Бандит весь напрягся, словно струна, поднял голову и нюхает, нюхает, нюхает…