Ни пуха вам, ни пера

— Да там же все озера повысыхали! Да там всю прошлую весну и лето никто не, слыхал, чтоб хоть одна утка закрякала! Ранней весной прилетело было туда немало стай, но покружились немного — и все в Носовку. Слышали про Носовку?!

— Слыхал.

— Так там же со всего Левобережья утки еще с весны собрались! Стихийной бедствие: все подсолнухи вытоптали. А на лугах из: за гнёзд и трава не выросла; гнездо на гнезде. Траве негде расти. Нет, если ехать, так только в Носовку!

— Ну, поедем в Носовку! И еще через день:

— Здравствуйте! Готовы к открытию?

— Готов.

— В Яготин?

— Нет, в Носовку!

— Как! За лягушками?

— За какими лягушками?

— Да ведь в Носовке одни лягушки! Если уж ехать, чтоб с утками быть, так только в Яготин! Вот там-то утки.

И т. д. и т. п.

С кем ехать?

Ах, горюшко мое!..

Да разве нет среди охотников таких людей, которые любят тихие вечера над озерами, нежный шелест камыша, в чьих ушах крик выпи на болоте звучит, как козловское распрепианиссимо "ля" в сердце мечтательно-грустной блондинки, в чьих сердцах загадочный тихий плеск на озере отзывается трепетными перебоями. Когда то ли под вербами, то ли под копною уже все рассказано и на миг возникает тишина, эту тишину обязательно всколыхнет единодушное, чарующее:

Зоре моя вечiрняя,
Зiйди над водою.

Да разве нет среди этих людей хоть одного, с которым нельзя было бы поехать на открытие охоты?!

…Ну, скажем, поедете вы с Иваном Петровичем.

На зеленом ковре под задумчивой вербой текут воспоминания о знаменитом его гордоне — таких собак теперь не бывает! — который однажды стал на стойку на вальдшнепа в густом орешнике, да так стал, что никакими свистками, никакими гудками его невозможно было снять с этой самой стойки, и пришлось его оставить в лесу, так как настала ночь, а затем обстоятельства заставили Ивана Петровича на другой день утром уехать из того города. Возвратился он только через год, вспомнил о собаке, пошел в лес, разыскал кусты.

— Смотрю: стоит скелет моего гордона, и стоит не просто, а с поднятой лапой! Вот это была собака! Мертвая стойка! Другой такой собаки я в жизни не видывал!

…Ну, если вы поедете с Петром Ивановичем, то он

вам расскажет, что больше любит охотиться на зверя, а птица — это только так, по традиции! Петр Иванович — гончатник… И какая у него есть сука, Флейта, как она гонит! По два месяца, бывало, волка гнала! А поначалу боялась: первый раз как наткнулась на волка, выскочила на просеку "бледная-бледная, как стена"!

— Четырнадцать волков когда-то за мной и Флейтой гналось!

— Ну, Петр Иванович, неужто-таки четырнадцать?!

— Факт! Опросите Флейту! И оба серые!

…Филипп Федорович расскажет вам о близоруком стареньком бухгалтере, страстном охотнике, жертве фантастических выдумок всех участников компании, с которой он всегда охотился.

Вы узнаете о зайце, который после бухгалтерского выстрела со страшным криком "м-мяу" взметнулся на самую верхушку телеграфного столба, а также о том, как перепуганный бухгалтер бросил ружье и, причитая "да воскреснет бог", бежал три километра домой…

— А это, видите ли, я сам напялил на кота заячью шкурку и посадил его возле телеграфного столба, на дороге, по которой должен был идти этот бедняга бухгалтер. Да и это еще не все, — добавил Филипп Федорович. Однажды мы прикололи булавкой к убитому зайцу бумажку с надписью: "За что вы меня убили??!" — и посадили этого зайца под кустом и направили на него близорукого бухгалтера. Он — "бах!". Заяц — кувырк! Подбегает, а там на записке такой заячий упрек. Вот смеху было!

…А разве не посмеялись бы вы над рассказом одного старенького деда о том, как он когда-то, будучи помоложе, не имел ружья, а всегда домой с утками приходил.

— Как же это так?

— А так! Вон там на плесе всегда утки есть. Вот я на островок переплыву да в камышах и спрячусь. Потому знаю, что обязательно кто-нибудь из охотников туда придет то сидячим бить. Вижу подкрадывается, подкрадывается… "Б-бах!" А я в камышах как закричу: "Р-рятуйте!"* Ну, он сейчас драла, потому, думает, убил кого или поранил. А я тогда разденусь, уточек пособираю — и домой…

…Покатилась звезда. Булькнула в воду водяная крыса. Закрякал спросонок селезень. Пискнул камышник. Где-то вдали прогудел паровоз…

Вы лежите и улетаете мыслями — к коллегам своим, охотящимся по всему земному шару: в Арктике и Антарктике — на китов, в тайге — на белку и на медведя, в тундре — на песца, в Полярном море — на моржа… Сереет…

"Фить-фить-фить!" — прорезал воздух чирок…

"Б-бах!"

Первый выстрел!

Охота началась!

*"С-спасите!" (укр).

ВОЛК

1

Охотнику, которому впервые в жизни приходится охотиться на волка, следует раз и навсегда обязательно запомнить старую нашу народную поговорку;

"Не бойся волка — сиди дома".

Волк — хищник, и хищник лютый, кровожадный, однако бояться его нечего.

Кондрат Калистратович Моргниоко, старый и опытный гроза волков, всем рассказывал и всех учил, что волк зверь робкий и очень боязливый.