Ни пуха вам, ни пера

Кое-кто, кстати, говорит, что он больше охотник, чем артист, другие, наоборот, утверждают, что из него вышел артист намного лучший, чем охотник.

А мы того мнения, что если он такой же охотник, как и артист, то он действительно прекрасный охотник. Так вот Юрий Васильевич рассказал нам такой случай.

"Зашел, — говорит, — как-то ко мне земляк.

— Приезжайте, — просит, — приезжайте-ка к нам в Звонковое ** поохотиться. А то все время почему-то в степях Украины охотитесь.

Собрались мы компанией и поехали. Поехал, — говорит Юрий Васильевич, — я и со мной Платон Кречет, Галушка и звонарь Квазимодский из Собора Парижской богоматери. Приехали в Звонковое, остановились у земляка, перекусили — и сразу в лес. Только лишь вошли в лес, как вдруг "бабах!", и недалеко. Мы туда. Глянь — на поляне кто-то около убитой дикой козы возится. Я как крикну:

— Стой!

Вы же сами понимаете, что делается с браконьером, когда он слышит "стой!". Это на него так влияет, как хлыст на рысака. Он за козу и наутек. Мы за ним! Все вчетвером! Галушка и Квазимодский чуть отстали, а я и Кречет по пятам за ним. Прибегаем в село, заметили, в какую хату вскочил. Вбежали и мы в его хату, ну, может, минуты через три после того, как он вскочил.

— Где коза? — спрашиваем.

— Какая коза?

— Дикая коза, которую ты в лесу только что убил.

— Да я и в лесу не был.

Жена его над колыбелью стоит, наклонилась, ребенка кормит.

— Люди добрые, — отозвалась жена, — он ведь из хаты никуда не выходил.

Мы искать. И в печи, и на печи, и под полом, и в буфете, и в помойнице, и в кадке, и в сенях, и в кладовке — нет!

Мы в амбаре, и в хлеву, и в свинарнике, и под свинарником — нет!

Подбежали Галушка со звонарем Квазимодским — и все вчетвером по всем закуткам и закоулкам.

Облазили всюду, где можно и где нельзя, — нет!

Вошли мы в хату, отдохнули и снова к хозяину:

— Где?

— Да чего вы, — говорит, — ко мне пристали? В лесу я не был, никакой козы я не убивал! Тогда я уже к нему с подходом:

— Слушай, — говорю, — человече! Своими же глазами мы видели, что козу ты убил, что с козой ты домой бежал и с козой в хату вскочил! Где она, скажи!

— Да это вы ошиблись! Это, может, сосед, а не я! Я дома сидел!

— Нет, — говорю, — не сосед, а ты!

И, знаете вы, меня уже и злость берет, да и любопытство разбирает, где можно так козу запрятать? Мы ведь все облазили и не нашли.

Тогда я ему говорю:

— Слушай, дядька! Даю тебе слово, что никому ничего не скажем, ничего тебе не будет, коза останется тебе, — скажи, где ты ее так упрятал, что мы и найти не можем? Где?

Он долго думал да и говорит:

— А ничего не будет?

— Да ничего! Слово даю! Тогда он к жене:

— Покажи!

Жена его отступила от колыбельки:

— Вон она! Я ее грудью кормлю!

Подходим: верно, лежит в коляске небольшая дикая коза, над которой в скорбной позе все время стояла жена браконьера.

Вот какие браконьеры!" — закончил рассказ Юрий Васильевич Шумский.

Хитрющая бестия — браконьер. И вредная бестия — браконьер.

Однако и с ним бороться можно.

Возвращаясь однажды с охоты, зашел я по дороге к старому моему знакомому Максиму Тудыпрыгни передохнуть и молочком подкрепиться.

Давно уже, чуть ли не пять лет, я Максима не видел.

Зашел. В хате одна Максимова жена.

— Здравствуйте, — поздоровался я.

— Здравствуйте! Давненько вас не слыхать!

— Все некогда, — говорю, — а Максим, — спрашиваю, — где?

— В загоне для скота возится. Сейчас войдет!

— Нельзя ли, — спрашиваю, — у вас молочка?

— Э! Молочка?! Не выдоили бычка! — отвечает Максимиха.

Удивился я крепко: такая всегда приветливая женщина, и вдруг нате вам! А она ко мне:

— Нет, — говорит, — молочка! Коза корову съела!

— Как?

— А так! — говорит.

Как вдруг и Максим в хату.

Поздоровались.

— Давненько, — говорю, — вас не видел, Максим! Меня работа не пускала, вы же в городе бываете, почему не заходили? Раньше частенько наведывались!

А жена у печки:

— На козу охотился!

Я сижу и ничего не понимаю.

Максим махнул рукой:

— Да!

— Что такое, — спрашиваю, — Максим? Расскажите!

— Три года на дикую козу полевал! — еще раз махнул он рукой.

— Три года? Как это "три года"?

— А так!

— С ружьем?

— Да где там с ружьем!!

— А с чем?

— С изоляцией!

И рассказал мне Максим такую историю:

— Пошел я с ружьем в лес, может, думаю, где зайца подниму. Вышел на поляну, глянь! — а передо мной, ну, не дальше, как до кладовой, стоят две и смотрят на меня. Вот тут меня как дернуло! Не выдержал: приложился — "бабах!" — одна на месте! А другая убежала! Я бегу к ней и света не взвидел! Прибежал, снимаю поясок, связываю ей ноги! А руки у меня дрожат и ноги дрожат! Ничего и не вижу, ничего и не слышу! Как вдруг кто-то по затылку меня как трахнет, так я своим лбом в козлиный, треск! А в глазах огоньки только сверкают! Очнулся, а передо мной лесничий. Ну, дальше сами уже знаете: суд и три года с изоляцией!

— С изоляцией да еще и без коровы! Потому что его три года за козой носило, я и корову продала! Охотник! — добавила подчеркнуто Максимиха.

— И ружья нет? — спрашиваю.

— Да к беде это ружье! Если и пойду когда-нибудь на козу, так только с женой и только на Житный базар!

"Проучили одного браконьера!" — подумал я про себя.