Ни пуха вам, ни пера

Проснулся я утром, смотрю — сидит мой приятель, опустив с верхней полки ноги, и мурлычет:

Чом вас лихо не приспало,

Як свою дитину?..

— Почему, — спрашиваю, — такую грустную, да еще с утра?

Приятель, ничего не говоря, протягивает позади себя руку, что-то такое берет и показывает. Смотрю: казарка. Но уже не живая, а мертвая.

— Упокоилась? — спрашиваю, — Как же это так? — Выходит, — говорит, прислал! Но я же сплю не очень крепко, скорее — я чутко сплю! И вот видишь!

— Да вижу, — говорю. — Ты бы лучше спел:

Чом вас лихо не приспало,

Як я дику гуску?

Дискуссия о том, как считать теперь гуся: убитым на охоте, то есть законной дичью, или умершим своей смертью, то есть дохлым, продолжалась недолго.

Постановлено было считать его законной дичью: его хоть и в крыло, но все же подстрелили, и, как очень часто случается с ранеными, он потом не выдержал и потихонечку отдал богу душу.

А о том, что казарка спала с приятелем на верхней полке, в мягком вагоне, в поезде Купянка-Харьков, постановили — забыть и никому не говорить.

Так и сделали.

Гуся съели по приезде на другой день.

Все крепко хвалили очень вкусного гуся, а хозяйка отрезала у него крылья, сложила их веером и намеревалась прибить их как раз против письменного стола в кабинете моего приятеля, чтоб и кабинет украсить и чтоб крылья те повседневно напоминали ему счастливую охоту на диких гусей.

Приятель, глядя на такое к себе внимание, нежно и говорит жене:

— Благодарю тебя, мое серденько, за такое твое внимание ко мне, но я очень тебя прошу: прибей эти крылышки у себя над туалетным столиком: они очень красивые и так украсят твою комнату! К тому же, мое серденько, это будет мой тебе скромный подарок.

И приятель поцеловал свою симпатичную жену.

А она поцеловала его.

Как противники весенней охоты вообще, мы больше всего полевали диких гусей осенью, когда они летят в теплые края, задерживаясь у нас на Советской Украине, чтоб отдохнуть и попастись на изумрудных всходах буйной озими.

Ночью они пасутся, а днем прилетают на озера и плавают себе, весело гогоча.

Одно плохо, что они никогда не плавают у берега, а плавают посреди озера, озера же они выбирают большие, так что охотиться на них очень и очень нелегко.

Дикий гусь-птица крайне осторожная и весьма чуткая, подкрасться к ней трудно.

Случайно, ясное дело, на вас может налететь стая гусей, случайно иногда и вы можете наткнуться на гусиную стаю, выплыв неожиданно из-за камыша, но что это за охота, ежели она случайная.

Настоящий охотник на случайность не рассчитывает, ему интересно охотиться по определенному плану, по определенной системе!

Случайно можно и тигра бахнуть, но благодаря этому случаю никто не даст вам клички "Тигровая смерть".

Одной благодатной осенью мы с приятелем решили поохотиться на диких гусей как следует, по-настоящему.

Мы знали большое озеро, где ежегодно осенью останавливались гуси, и жили там недели две, а то и больше.

Сидя на лугу, под стогом сена, вечером, после того как постояли на утином перелете, мы говорили про охоту на гусей.

Был еще с нами чудесный охотник, Осип Евдокимович, у которого мы останавливались, приезжая из города на охоту.

Слушал он, слушал наши споры, а тогда и говорит:

— Нет, хлопцы! Дикий гусь не такая вещь, чтоб так легко его подстрелить. Дикий гусь — зверь очень мудреный, и подлезть к нему никакого способа нет! Сорок два года я охочусь, видел тех гусей вот тут на озере тьму-темущую, а чтоб хоть одного застрелить, да так-таки и не застрелил. А один способ, как гусей настрелять, знаю.

Барин один когда-то сюда к нам приезжал, из города. Да! Это было еще, вот не припомню, или после турецкой войны, или после японской. Нет, должно быть-таки после японской! Да-да, после японской, потому что после турецкой я еще мальчиком был, а после японской мы Василя моего крестили. После японской, значит…

Да! Так барину тому очень хотелось гусей настрелять! Вот он и придумал. Взял он большую бочку, утьгкал ее всю бурьяном, набросал на дно тяжелых камней да и затопил среди озера. Tax, чтобы можно было в нее влезть, сидеть и стрелять. И сделал он это задолго перед тем, как гуси прилетают, чтобы птица привыкла к тому, что на озере что-то торчит. Тогда она не будет бояться ни садиться близ бочки, ни подплывать к ней, а озеро, вы же знаете, хоть и большое, да неглубокое, поставить посредине бочку можно. Поставил он…

— Ну, и настрелял? — с интересом спросили мы.

— Настрелять, что и говорить, он не настрелял, так как в субботу, накануне воскресенья, когда он должен был приехать и сесть в бочку, пакостные мальчишки повыбросили из бочки камни и целую ночь с той бочкой на озере возились! А способ, сами видите, очень хороший!

Мы ухватились за этот способ.

Достали подходящую бочку, набросали на дно больших камней, утыкали бурьяном и поставили ее посреди озера, за неделю примерно до того, как должны были прилететь гуси.

Приятель мой на то время взял себе отпуск и наблюдал за бочкой, чтоб, часом, ребята над нами не поиздевались, как над тем барином…

Поставили мы ее в воскресенье.