Ни слова больше!

— Ну что ж. — Я откашливаюсь, лихорадочно соображая, чем бы заполнить неловкую паузу. Вокруг гремит музыка, а мы четверо стоим и молчим — и от этого молчания жутко некомфортно. — Вам тут нравится?

Шарлотта стреляет глазами вслед Элли:

— Нравилось, пока эта придурочная не появилась.

— Эй! — возмущается Бринн, а Шейн выдирает свою руку из хватки Шарлотты и раздраженно хмурится:

— Да заткнись уже! Дай ребенку подурачиться.

Он произносит это слишком громко; язык немного заплетается, лицо разгоряченное и потное. Не иначе как выпил лишнего — ничего необычного для Шейна на тусовках Сент-Амброуза, однако на выходки Шарлотты он обычно остро не реагирует. Та таращит глаза, потеряв дар речи.

— С меня хватит, — бурчит Шейн и идет прочь.

— Что значит «хватит»? — Шарлотта семенит за ним, а он, не оглядываясь, направляется к парням из команды по лакроссу. — Что значит «хватит»? — громче повторяет она.

— Ну, понеслось, — говорю я.

— Нехорошо вышло, — грустнеет Бринн. — Элли как вобьет себе что-нибудь в голову…

— Ничего страшного, — успокаиваю я. — Идея сама по себе гениальная. Приятно, что вандалом оказался не Шейн, пусть это и не доказывает его непричастность ко всему остальному. — Прежде чем Бринн перебивает меня с очередной теорией, спешу добавить: — Или что он не тот, за кого себя выдает. Все равно приятно.

— Понимаю, — говорит Бринн, не спуская глаз с игроков в лакросс, возле которых препираются Шейн и Шарлотта.

Я разворачиваю ее к себе и увлекаю в медленный танец, хотя из динамиков орет какой-то рэп.

— Перестань глазеть на Шейна, будто вот-вот начнешь его допрашивать. Я уверен, что твоя сверхспособность угадывать правду на него не распространяется.

— Да, — кивает она. — Ты единственный, с кем это работает.

— Откроешь свой секрет? — прошу я, надеясь услышать ответ, потому что иначе, боюсь, не смогу избавиться от ощущения, что меня постоянно норовят уличить во лжи.

Бринн поднимает руку и проводит указательным пальцем по большому.

— Ты делаешь так каждый раз, когда врешь.

У меня отвисает челюсть:

— Правда?

— Честное слово, каждый раз. С самого детства.

— Вот черт, — говорю я, она смеется. — Прям находка для шпиона.

Бринн поднимается на цыпочки и легонько касается губами моих. Ее руки скользят вверх по моим плечам и обнимают за шею. Я целую ее, упиваясь тем, насколько идеально мы подходим друг другу. Глажу ее по спине, с трудом останавливаясь в районе талии. Я бы не останавливался, но где-то поблизости ее дядя, и вообще народу тьма…

— Уединились бы, — раздается рядом, на этот раз куда ласковее, чем окрик из машины. Бринн отстраняется — почти вплотную к нам танцуют Мэйсон и Джеф. Музыка сменилась на латиноамериканский бит, и оба с ним неплохо справляются. Впрочем, при ближайшем рассмотрении Мэйсон ни в какое сравнение с Джефом не идет.

— Здорово танцуешь, Дзеф, — хвалит с улыбкой Бринн.

— Я знаю, — отвечает тот. — Мои бабушка с дедушкой постарались — всю семью заставили учиться. Сеньорита!

Он протягивает Бринн руку, кружит и наклоняет партнершу, эффектно поддержав у самого пола.

— Ух, — поднимается Бринн, — ты и правда отличный танцор.

— Не ревнуй, — говорит мне Мэйсон, — Джефа, кроме меня, никто не интересует.

— Я не ревную, — неубедительно бормочу я, пока Бринн кружится в очередном пируэте. — Просто время вы выбрали неподходящее.

— Они вернутся, — успокаивает Мэйсон. — А пока — потанцуем?

Он насмешливо поднимает брови и протягивает руку, как бы проверяя меня на вшивость. Я улыбаюсь и принимаю вызов, как вдруг — черт! Будь я проклят!

Застываю, не в силах пошевелиться. Мэйсон напрягается, опускает руку.

— Как знаешь, — разочарованно бросает он.

Думает, я какой-то козел, только он ошибается. Я просто не в состоянии осмыслить только что увиденное. Вернее, я слишком хорошо это осмыслил.

Ладонь у Мэйсона — ядовито-зеленая, как у Элли.

Глава 38 Бринн

— Дружок твой — тот еще жлоб, — ворчит Мэйсон на выходе из спортзала.

— Не сказала бы, — говорю, хотя его можно понять.

Когда Джеф вернул меня Триппу, я сразу заметила, что между ними пробежала кошка: оба стояли как истуканы, не глядя друг на друга. Джеф увел Мэйсона танцевать, и Трипп рассказал мне, что случилось. Я ринулась за Мэйсоном, придумала на ходу какой-то предлог и вывела его из зала.

Куда бы приткнуться, где нам не помешают? Разговор предстоит не из простых. Проходим мимо разрисованного плаката мистера Ларкина, я даже взглянуть на Мэйсона боюсь. Теряюсь в догадках, мозг разрывается от усилий либо придумать всему простое, невинное объяснение, либо понять, каким боком мой друг детства вписывается в эту историю.

— Сюда, — говорю и открываю дверь в актовый зал.

Место, конечно, не укромное, тем не менее сейчас там никого. Решительно прохожу вперед к ступенькам, ведущим на сцену, откуда видны все двери.

— Ты скажешь наконец в чем дело? — спрашивает Мэйсон.

— Да. — Я опускаюсь на ступеньку, он присаживается рядом. — Короче: как тебе известно, кто-то зачеркивает портреты мистера Ларкина красным фломастером.

Мэйсон не успевает справиться с лицом: глаза расширяются, он растерянно моргает:

— Ну и?..