Ни за какие сокровища

Эва открыла холодильник, достала сыр и помидоры, отрезала ломоть хлеба и, смастерив себе бутерброд, решила провести небольшую рекогносцировку опустевшего дома. Она чувствовала себя как героиня мультфильма, оказавшаяся перед моральной дилеммой, когда на одном плече сидит ангел и подсказывает благочестивое решение, а на другом – чертик, который колет вилами, уговаривая поддаться искушению.

Эва некоторое время сомневалась, можно ли бродить по чужому дому, но черт победил, и как бы нехотя, притворяясь, что ноги сами ее несут, девушка отправилась в кабинет шефа. Он находился на первом этаже, в отдаленной части дома. Большие окна от пола до потолка выходили на перелесок. Там было прохладно, темно и приятно пахло табаком, хотя Эва могла держать пари, что Алекс не курит.

Бо́льшую часть помещения занимали стеллажи с книгами, но это были самые обычные книги: романы, популярная литература, пособия по бизнесу. Один стеллаж сверху донизу был забит разноцветными папками. Эва посмотрела на их корешки: счета, расчеты, документы. Тоска… На гигантском письменном столе красного дерева лежали счета-фактуры и служебные бумаги, визитница с визитками разных председателей и директоров, фамилии которых ни о чем Эве не говорили, авторучки, беспорядочно разбросанные банковские карточки, немного служебной корреспонденции, стояло пресс-папье в виде головы тигра…

Эва села за стол в мягкое кожаное кресло, которое сразу же приняло ее форму, – она как будто опустилась в гусиный пух. Никогда в жизни девушка не сидела на чем-то настолько удобном! Эва немного отодвинулась от стола и, отталкиваясь ногами, принялась крутиться вместе с креслом.

Она остановила кресло, только когда закружилось в голове. Немного подождала, чтобы вертолет, круживший в голове, успокоился, и снова придвинулась к столу. Чертик сильно кольнул ее в плечо. Эва мгновение размышляла, прислушиваясь, но в доме стояла полная тишина. Она потянула за большой ящик стола и открыла его.

Там оказалась толстая папка. Эва взяла ее и прочитала: «Венжувка, 1935». В папке лежали какие-то старые документы. Девушка присмотрелась, высматривая биологические повреждения. «Профессиональная привычка», – тут же мысленно пожурила она себя. На старых картах и планах стояли написанные швабахером немецкие названия, которые ни о чем Эве не говорили. Покопавшись в ящике, она обнаружила корреспонденцию на английском языке, после бегло просмотрела, что еще было внутри, но детально разбираться не стала, так как заметила в глубине ящика два альбома с фотографиями. Вытащила один. Александр лет десять назад, обритый наголо, в слишком большом пиджаке, обнимается с какой-то выбеленной блондинкой. Оба выглядели влюбленными и счастливыми, за их спинами виднелся римский Колизей. Эва, следовало это признать, почувствовала укол ревности. Были еще фотографии: блондинка на пляже в Римини, они вместе ужинают, снимки с Лазурного побережья – видимо, из другой поездки, так как прически у обоих подверглись значительным изменениям: он отпустил волосы такой длины, как сейчас, а она подстриглась под пажа, – фото в Нью-Йорке… И наконец – Боже мой! – фотографии беременной женщины с большим животом. «Неудивительно», – подумала Эва, когда на фотографиях в следующем альбоме увидела, что Александр держит в руках два одинаковых свертка. Хозяева этих свертков в голубых рубашках поло стояли через несколько лет на снимках в порту в Монако. «Боже, они же выглядят, как Александр, это невероятно! У него два сына! Он никогда о них не упоминал». Эва чувствовала, как мурашки бегут по спине. Неожиданно она услышала какой-то звук, несомненно указывавший на то, что Малгожата вернулась из магазина. Положив альбомы на место, быстро закрыла ящик, придвинула кресло к столу и бесшумно, как кот, сбежала с места преступления. Ей не хотелось даже думать, что могло произойти, если бы старуха застала ее в кабинете хозяина.

«Значит, у Александра есть дети!» – эта мысль назойливо стучала у нее в голове. И его таинственное прошлое – Эва хорошо это знала – теперь не даст ей покоя.

Глава 8

Миром, по мнению Патриции, правили простые принципы. Те, которым она ежедневно следовала, оказывая процветающим фирмам услуги пиара, оправдывали себя и в жизни. Без инвестиций нет прибыли, поэтому Патриция не жалела усилий и средств. На тридцатилетие, спланировав взять для сохранения тайны длительный отпуск, она исправила нос у самого популярного варшавского пластического хирурга. Несмотря на первоначальное сопротивление доктора, источавшего ауру доверия (возможно, благодаря неоспоримой схожести с Папой Смурфом), считавшего, что это совершенно ни к чему, Патриции сделали небольшую липосакцию, благодаря чему ее живот вернулся к формам подросткового возраста. Через несколько месяцев она исправила также бюст, что оказалось мастерским ходом: ее акции резко пошли в гору, что невозможно было объяснить ничем иным, как эффективностью этого небольшого вмешательства в несовершенную мать-природу.