Ниагара в хрустальном бокале

Неужели мне придется снова добиваться ее? – спрашивал себя Роджер. Джоанна и Салливан. Это абсурд, даже на анекдот не тянет. В последний раз, когда мы виделись, ее оскорбило мое намерение подарить ей брошь. Дорого? И что с того? Она могла бы носить ее, ни у кого не вызывая подозрений. Она это отлично понимала. Но ей ничего такого не надо. Она сама ничего не дает и не берет взамен, просто любит до тех пор, пока ей этого хочется, с вызывающей бесцельностью, с твердым намерением сохранить независимость от меня. И вдруг как гром среди ясного неба. Брак по расчету. И она не скрывала этого! Конечно, я не поверил, но экономка Салливана подтвердила, что у него в доме гостит рыжеволосая красавица по имени Джоанна. Вся надежда на Гарри. Его агентство организовывало все самые фешенебельные свадьбы за последние пять лет. Если Салливан намерен жениться, Гарри узнает это для меня.

Наконец вернулся Гарри. Он поднял кулак с оттопыренным большим пальцем и широко улыбнулся.

– Я все узнал.

– Ну, какие новости? – нетерпеливо спросил Роджер.

– Все, как ты и предполагал. Салливан заказал свадебную феерию в стиле «Тысячи и одной ночи». Но имя невесты он пока держит в секрете.

– Невероятно!.. – Роджер был потрясен до глубины души.

– Но есть одна зацепка. Он потребовал, чтобы на церемонии превалировал нежно-фиалковый цвет в тон платью невесты. – Гарри откинулся в кресле и вальяжно закинул ноги на журнальный столик. – А я по опыту знаю, что блондинки боятся всех оттенков фиолетового, потому что на их бледных лицах он выглядит как цветущая гангрена. Брюнеток фиолетовый старит. Что нам остается? Невеста рыжая или шатенка. Кофе хочешь?

– Нет, спасибо.

Я должен встать и идти, уговаривал себя Роджер. Но зачем? К чему теперь куда-то идти? Больше ничто не имеет смысла. Она выбрала деньги. И все-таки я не верю. Не может человек измениться до неузнаваемости.

Он поднялся, и Гарри протянул ему руку для прощального рукопожатия.

В историю о любопытной клиентке Ванессы он, разумеется, не поверил. Во-первых, Ванесса никогда не посвящала мужа в свои дела, а во-вторых, Роджер был слишком расстроен известием о замужестве якобы посторонней девушки.

Гарри придержал Роджера за руку.

– Скажи, Род, ты как-то связан с ней, с этой девушкой? Зачем она выходит за мерзкого старикана?

– Хотел бы я знать. Из-за меня она попала в переделку, думаю, он помог ей. – Роджер был раздавлен этой новостью.

– Признательность – довольно тяжкий груз, она скоро утомится.

19

Салливан категорически запретил Джоанне заговаривать с ним об оплате жилья. «После всего, что вам пришлось перенести в Ниагара-фолс, я должен был сразу пригасить вас в свой дом, – сказал он. – И, если вы еще раз упомянете о деньгах и прочей чепухе, я обижусь». Ему было непонятно желание Джоанны сохранять независимость, не злоупотребляя симпатией и расположением мужчин. Лишившись возможности материально вознаграждать хозяина за ночлег и стол, Джоанна несколько дней бродила по дому с тайной целью, пока не нашла другой способ быть благодарной. В студии, которая располагалась тут же, в доме, с раннего утра раздавались звонки, но горничные не были обучены в отсутствие хозяина вести переговоры о записи и прослушивании актрис. Эту обязанность добровольно взвалила на себя Джоанна. Так она, с одной стороны, избавилась от угрызений совести, а с другой – больше не обижала Салливана разговорами о деньгах.

Линде были незнакомы муки совести, она жила в доме Салливана на правах невесты и заботилась лишь о том, чтобы у нее в комнате каждый день меняли букеты.

Как и обещал Салливан, вскоре после возвращения из Ниагара-фолс Линда получила приглашение в Голливуд для участия в съемках ситкома. Главная героиня была подобрана задолго до начала съемок, поэтому Линде досталась роль третьего плана. Она должна была играть горничную в доме банкира: не больше двух эпизодов за одну серию, зато гарантированная стабильность в течение пятидесяти серий.

Джоанна дружила с Линдой восемь лет, но впервые ей довелось видеть, чтобы подруга вышла на улицу без макияжа. Обговорив все условия с продюсером, Линда стремглав вернулась в свою комнату и уже спустя пятнадцать минут стаскивала на первый этаж свой огромный чемодан со всеми нарядами и драгоценностями, который подарил ей Салливан. Второпях Линда простилась с Джоанной, а Салливану досталось и того меньше. Она помахала ему рукой, не дождавшись, пока он выберется из бассейна. Огни Голливуда манили Линду, и это сияние воздействовало на ее волю посильнее сверкания бриллиантов и запаха сотенных купюр.