Няня на месяц, или я - студентка меда! (СИ)

Я еще не определилась.

Тяжелый взгляд переместился с моего лица на осколки у моих ног и полушарие, которое я незаметно пыталась задвинуть под стол.

Не успела.

— Дарья Владимировна, как думаешь тебя сразу отчислят или дадут возможность объясниться? — ласково и нежно задал риторический вопрос Кирилл Александрович, приседая и подбирая осколки.

Поглядел на меня снизу вверх, огляделся и, поморщившись, внезапно рявкнул:

— Ты окна откроешь или подождешь пока задохнемся?!

— От-открою.

Открыла все и в рекордные сроки, и, к поманившему меня, Кириллу Александровичу неохотно подошла, поглядела на указанное полушарие, что сиротливо ютилось у ножки стола.

— Штерн, радость моя, посмотри на мозг. Видишь? Молодец. Запоминай, как он выглядит у других, поскольку у тебя извилина одна, да и та прямая. Ку-у-уда без перчаток, Дарья Владимировна?!

— Я…

— Прямая извилина, Штерн. В моем кабинете, верхний ящик, — скомандовал и ключ протянул. — Бегом…

Через час я сидела на столе рядом с Гришаней и, кутаясь в щедро одолженную куртку, все равно дрожала от холода и ждала непонятно чего. Мозг — в перчатках — я уже отнесла в препаратную, пополнила, так сказать, коллекцию влажных препаратов, формалин под чутким руководством затерла и тряпки с осколками убрала в пакет. И… что дальше я не знала.

И спрашивать не рисковала, лишь изредка поглядывая на Кирилла Александровича, что устроился на подоконнике и курил.

— Что, Штерн?

На меня покосились со страдальческим видом.

— Меня отчислят, да?

Да, и так понятно, но не хочу.

Конечно, я сама виновата, за собственные глупости надо платить и головой надо было раньше думать. Да, да, да… но все равно… не хочу!

В носу засвербело само, и я невольно им шмыгнула, а Кирилл Александрович обернулся и криво усмехнулся.

— Не реви, никто тебя не отчислит, — он устало вздохнул.

Ага, как же.

Я сползла со стола и, придерживая слишком громоздкую и большую куртку, подошла к нему.

— Вот только врать мне не надо, ладно? И жалеть тоже! И… отчисляйте, пожалуйста! Не больно-то и хотелось. Прекрасно проживу и без вашего меда. Да я сама завтра в деканат пойду!

— Завтра суббота, Штерн, — лениво известил Кирилл Александрович. — Они не работают.

— Значит, в понедельник, — я упрямо поджала губы и гордо задрала голову. — Или вы сами хотите настучать на меня? Желаете рассказать первым?

— Штерн, ты помнишь, что я тебе на первой паре сказал? — на меня посмотрели с интересом и насмешливой ухмылкой.

И обидеться захотелось еще больше, ибо… помню.

— Что я детский сад ходячий, — пробурчала куда тише и взгляд отвела.

— Ну во-о-от, — довольно и все также насмешливо протянул Кирилл Александрович, — полгода прошло, а ничего не изменилось, Дарья Владимировна. Все тот же детский сад…

Я фыркнула и, сложив руки на груди, демонстративно отвернулась к окну. Зимняя ночь — это всегда сказка, а начавшийся снегопад под светом единственного на всю округу фонаря — это волшебная сказка. Вот и буду разглядывать… сказку.

А Кирилл Александрович рассмеялся.

И окно закрыл — запах почти выветрился.

— Все, Штерн, пошли.

Пошли, а точнее поехали, ибо после ласкового: «Куда?!» я резко поменяла траекторию движения и в распахнутую передо мной машину послушно села.

— Consuetudo est altera natura[3], - важно изрекла на ироничный взгляд, поскольку путь к остановке уже даже не привычка, а инстинкт.

С закрытыми глазами дойду спокойно.

— Даша, — меня довезли до озвученного адреса и негромко окликнули, когда я уже выбралась из машины и невнятно пробормотала прощание, — я… не стану никому ничего рассказывать.

— Почему? — я застыла, а потом развернулась и недоверчиво посмотрела на Кирилла Александровича.

— Потому, — он усмехнулся и, наклонившись, потянул открытую дверь на себя, — будем считать, что за тобой должок.

Насмешливый голос раздался около самого лица, а потом хлопнула дверь и черный внедорожник, хищно сверкая алыми огнями, бесшумно укатил в ночь.

[1] Сагиттальный (анат.) — делящий продольно на правую и левую половину.

[2] Gyrus angularis (от. лат) — угловая извилина

[3] Consuetudo est altera natura (от лат.) — привычка — вторая натура.

Глава 1

Июнь, 30

— Кто знаток физы?! Я — знаток физы!!!

— Даха, у тебя трояк, — меланхолично сообщает Лина.

— Кто закрыл сессию? Я закрыла сессию!

— Так-то еще практика, — скептически хмыкает Рома.

— Кто молодец? Я — молодец! Кто молодец? Я — молодец!

— Ну все, кукуха на радостях уехала окончательно, — задумчиво следя за мной, заключает Вано.

И приходится остановиться и свысока, пользуясь случаем, на него посмотреть.

— Моя кукуха, Иван Максимович, уехала еще на анате, — снисходительно просвещаю его и неторопливо спускаюсь с верхних ступеней пролета между вторым и третьим этажом, на которых гордо отплясывала, — и возвращаться не собирается. Смирись.

— Обязательно и рубашку принесу, смирительную, — Вано ухмыляется, — и, кстати, о птичках. Сейчас видел нашего Красавчика, злющий как черт.

— А он бывает другим? — Лина фыркает. — Он либо орет, либо издевается. Хорошее настроение у Кирилла Александровича не бывает, да, Даха?