Няня на месяц, или я - студентка меда! (СИ)

Явно интересуется у небесной канцелярии и потолка, за что им жизнь послала меня с моими кулинарными талантами. Точнее, их отсутствием.

Вот я разве виновата, что все остальные каши, кроме овсянки, у меня пригорают и пересаливаются?

— Могу манку, — я радушно предлагаю альтернативу.

А Яна бледнеет, в ее глазах мелькает отчаянье и еще более отчаянно она начинает мотать головой.

— Н-не надо, — с ужасом шепчет бедный и голодный ребенок, чтобы дипломатично и благоразумно добавить, — овсянка тоже очень вкусная каша.

Кто бы сомневался.

Я такого же мнения, особенно после того, как манка в последний раз подгорела и затвердела до состояния «ножом не проткнуть».

— Так и знала, что ты сделаешь правильный выбор, — я довольно ухмыляюсь и достаю из холодильника молоко.

А Яна фыркает и кивает на мой телефон:

— Тебе звонят.

Она подходит ближе к столу и с любопытством разглядывает всплывшую на экране фотографию.

— Красивая, — Яна поднимает голову и вопросительно смотрит на меня. — Кто это?

Мне на экран смотреть не надо, кто звонит я и так знаю.

— Квета, — я тяжело вздыхаю и, настроив медленный огонь, тоже подхожу к столу. — Моя подруга. Лучшая.

И отвечать подруге лучшей я не спешу, хотя уже два пропущенных от нее видела.

— А… почему ты трубку не берешь? — Яна хмурится. — Мама с папой и Кирилл всегда ругаются, если мы не отвечаем. А твоя подруга не будет разве ругаться?

— Не будет, — я криво усмехаюсь и помедлив все же отвечаю.

— Дарийка, ты обалдела?! — моя Квитанция, как втайне ее зову я, начинает шумно и задорно, как всегда. — Три пропущенных — это знаешь что?! Это значит, что тебя похитили, продали в рабство, убили, расчленили и выбросили по частям в канализацию!

— Ты опять на детективы подсела? — я хохочу, сгибаясь пополам под ошарашенным взглядом Яны.

— Нет, — чуть помолчав, отвечает недовольно моя лучшая подруга, — я только пять сезонов Преступника посмотрела! Что?! Да там…

Квета переходит в наступление и на чешский, ускоряется, и разобрать ее пламенную речь получается через слово в лучшем случае, но я все равно слушаю, не перебиваю и с улыбкой подмигиваю Яне.

Нет, Квитанции в моей жизни последние четыре месяца определенно не хватало. Да и вообще свою жизнь без нее я не представляю.

Хотя общаемся мы и не так часто, а видимся еще реже.

Квета живет в Праге, и познакомились мы с ней очень давно. Мне было семь, ей десять. Мы с мамой первый раз в жизни полетели отдыхать за границу, на пять дней, в Карловы Вары, а Вета на каникулы была сослана в Вары к бабушке.

И наша дружба началась с драки. Из-за чего дрались даже под пытками вспомнить невозможно, но волосы были прорежены, носы разбиты, а левый глаз сердобольного священника подбит.

Дрались мы от души, не замечая никого, и дрались мы в костеле, куда в один день занесло мою маму посмотреть и бабушку Веты просветить необразованное дитя.

Что ж… и посмотрели, и просветились мы вместе, слушая проповедь избитого священника под хмурыми взглядами близких и любимых родственников. Слушали мы долго, часа два, и переглядывались тоскливо-понимающе, а, выйдя на свободу-улицу, важно пожали друг другу руки и под ошеломлённое оханье Кветиной бабушки познакомились по нормальному.

— Стоп, — я командую, обрывая ее поток, тарахтеть Ветка может долго, — моя твоя не понимать. И ты вообще где?

— О божечки, Дарийка, — в бархатном голосе Кветы появляется нетерпение, — я тебе ж и говорю, что я в Гардермуэне. У меня вылет через час, а в семь вечера я уже буду у вас! Димитрий меня встретит или как, мне самой?

Я тяжело вздыхаю.

Вот из-за «Димитрия» я с ответом и медлила. Как сказать Квете, что он женится и даже скоро станет папой я не знала.

— Вет, давай, я лучше сама тебя встречу, — предлагаю осторожно и готовую кашу отключаю, — ты номер рейса скажи только.

Отвечать Квета не спешит, молчит, и я лишь слышу ни с чем не сравнимый шум аэропорта. Гардермуэн — это где? Куда опять занесло Квитанцию?

Прошлый раз она прилетела из Лаоса. Возвращаться в Прагу с остановкой у нас на пару дней из очередного путешествия у Кветы давно стало традицией.

— Номер рейса скину, — Квета все же откликается, но без прежнего задора и отключается, не прощаюсь.

А я снова вздыхаю и треплю Яну по волосам:

— Прекрасное начало дня — это не подгоревшая каша, да?

Мы запускаем железную дорогу, и я, изображая машиниста, делаю из хвоста усы и пытаюсь спародировать прокуренный мужской голос.

Объявляю станции, и суслики радостно хохочут.

Мы уже на полпути к Тридевятому царству через остановку в Нарнии, когда у меня начинает чесаться между лопатками и я невольно оглядываюсь на дверь. И улыбка с лица сползает моментально вместе с хорошим настроением, ибо в дверях Кирилл Александрович и на нас он взирает крайне хмуро.

— Здравствуйте, — с четверенек я встаю поспешно и колени от невидимых соринок старательно отряхиваю.

Интересно, он долго тут стоял?

— Добрый вечер, — Лавров говорит медленно и улыбается одними губами и одним только сусликам.

На меня он не смотрит, лишь приказывает в вежливой манере: