Няня в (не)приличную семью (СИ)

Что за чертовщина! Раньше меня устраивала моя жизнь. Единственная проблема была - это поведение и состояние Луши. Луковки.Усмешка невольно скользнула по губам. Я уже думаю, как Маша. Теперь я чувствую, что не устраивает все, кроме моей Луковки. Понимаю, что Илоной я защищался от новых разочарований и возможной боли. Но то, что я делю постель и кров с женщиной, которая в душе не вызывает никакого трепета, это проявление слабости. И иногда это злит. Также меня не устраивает присутствие Маши. Самому себе я не хотел признаваться, что просто боюсь влюбиться. Потерять голову и контроль над собой? Ну нет. Моя вина, что Луша стала неуправляемой. Спихнул ребенка на Илону и нянек и хороший папа?! Мысли дырявили голову, грозя превратить ее в решето. Или уже превратили?! Потому что я никак не мог сосредоточиться на работе. Совесть, которая была у меня в базовой комплектации, назойливо стала проталкивать идею- уделять дочери больше времени. Ролексы словно тоже присоединились к заговору - они притягивали взгляд к цифрам. Восемнадцать ноль пять. Ноль шесть. Семь. И-и-и?! Времени достаточно, чтоб куда-нибудь сводить Лушу. Куда они там с Илоной ходили? Решительно захлопнув ноут, я отправился на поиски и нашел дочь с Машей в беседке. Они что-то увлеченно обсуждали, не замечая моего приближения. - А я считаю, плохих людей нужно наказывать! - горячилась малышка. -Солнышко, вот почему, как ты думаешь, люди гадости говорят и делают? - Потому что они злые! - Ну почти. Злые люди не могут удержаться. И как только их кто-то тронет, из них все и льется. Человек, как губка. Если придавить, вытечет то, чем она пропитана. Если вареньем, польется варенье, если злобой, то злоба и выльется. И представь, как они живут, если внутри у них гадость? Они не могут радоваться, им постоянно все не так. И порой злоба их переполняет, и они выплескивают ее, чтоб не захлебнуться. Они просто несчастные люди. - И ты думаешь, что и наша Илонка несчастная? - Уверена. - И ее нужно пожалеть?- Луковка, очевидно, была не согласна, потому что прищурила глаза и скрестила руки на груди, изображая маленького Наполеона. Внутри у меня проснулся настоящий дракон. Только что я боялся влюбиться в чистое и доброе существо, а она оказывается, такая же интриганка, как и Илона! Прикрываясь красивыми словами, рассказала ребенку, кто виноват в ее приступе! - Мария! - вне себя от гнева, рявкнул я. – Идите ко мне.

Нянька недоуменно захлопала своими фальшивыми глазками и настороженно приблизилась ко мне. Схватив ее за руку, я оттащил ее на безопасное расстояние и скомандовал дочери:

- Луша, посиди смирно, я с твоей няней поговорить должен!

- Мне больно, - нянька состроила из себя обиженку.

- А мне приятно? Осознавать, что доверил свою дочь наглой манипуляторше! – прорычал я.

Ромашина опять прикинулась безвинной непонимающей овечкой.

- Прохор Андреевич! Руку отпустите! Вы в порядке? – ее испуганный взгляд меня слегка остудил, и я осознал, что повел себя, как неандерталец. А нормальный работодатель делает выговор строго и по делу. И уж без рукоприкладства.

- Мария, я не буду спрашивать, зачем вы это сделали. Просто предупреждаю. Если вы еще попытаетесь хоть раз настроить Лушу против Илоны, будете уволены.

Нянька изумленно вытаращилась на меня, затем начала краснеть. Ну хоть совесть у нее есть, стыдно стало, и то хорошо.

Однако это был не стыд. Я словно почувствовал, что ее сердце сбилось с ритма и теперь грохочет, как ритуальные удары туземцев в бубны или тамтамы, что у них там.

Глаза девчонки потемнели, она выдохнула и тихо, но с явной угрозой отчетливо произнесла:

- Вы меня заранее извините, но у меня сложилось впечатление, что у вас в голове слишком много пустого места, раз туда всякие глупости приходят! Слава Богу, у меня достаточно широкий кругозор. Поэтому не имею ни надобности, ни желания обсуждать эту особу! Тем более с ребенком! И если она вам опять изволила на меня нажаловаться, включите мозги, наконец, и подумайте, кого возле себя держите!

- Мария, вы забываетесь!

- А вы чушь несете!

Эмоции захлестнули, мы тяжело дышали, казалось, еще мгновение, и она замахнется, чтоб отвесить мне пощечину. И уж тогда берегись! Заломаю руку за спину, чтоб не дернулась, другой схвачу ее гриву и посмотрю, как она будет прятать свои лживые глаза, когда они будут так близко…

От этой картины меня бросило в жар, в висках запульсировала кровь, а к горлу подступил горячий ком, мешавший дышать и говорить. И если бы я сейчас раскрыл рот, уверен, что вместо звуков вылетел бы настоящий клекот. Пришлось прокашляться и спасать положение.

- Мне Илона ничего не говорила. Это вы рассказали Луше, что Илона подстроила ее приступ с кошачьей шерстью.

Девчонка ошарашенно посмотрела на меня. Прямо, как на умалишенного. И, кажется, впервые не нашлась, что сказать.

Значит, я прав?!

Мария справилась со ступором. И дрогнувшим голосом сказала:

- Это в приличных семьях так принято? Что –то придумать себе, обидеться и устроить разнос?

- Я слышал, как вы обсуждали Илону, - моя уверенность в злом умысле несколько поколебалась.