Няня в (не)приличную семью (СИ)

В свое время я не потрудилась образ своего «принца» прогнать через сканер критичного мышления, увидеть, что кроется за его легкостью общения и обаянием. Но русский мужик задним умом крепок, как говорится. То, что произошло, уже произошло. И глупо его пережевывать, как корова жвачку. Прошлое не изменить, зато можно испортить будущее, не распрощавшись с прошлым.

- Не обижаюсь, - наконец выдохнула я. –Только как мы будем парой, если есть мама Луковки. В любой момент она может появиться в вашей жизни, и вы из чувства вины решите, что нужно дать ей второй шанс. Так ведь?

- Не так ведь. Строить отношения на чувстве вины – гиблое дело. Да и на любом другом чувстве, кроме любви, тоже гиблое. Говорят, что браки по расчету – самые крепкие. Но они рухнут в один момент, когда появится настоящая любовь. Ее ни с чем не спутаешь…

Язык прилип к гортани, а сердце, сделав кульбит, едва не выпрыгнуло из горла. Вяземский переступил через обычную свою предосторожность и признался в любви? Ущипните меня!

Но вместо того, чтоб щипать, он притянул меня к себе и впился в мои губы. Властно, так, будто между нами все решено, и этот поцелуй своего рода печать на документе. Лунно-звездное небо едва не поменялось местами с ласковым теплым морем, настолько я потерялась в пространстве. Я невольно подалась вперед и, потеряв всякий стыд, обхватила Вяземского за шею.

Мне показалось, что в груди полыхнуло жаром, и этот жар обжигающим сладким комом скатился вниз, превратившись в желание слиться с этим мужчиной. Только сейчас я поняла, что значит «твой человек». От простого касания загораются искры, хочется раствориться в нем, отгородиться от всего мира.

Я потеряла счет времени, показалось, что оно совсем остановилось, чтоб дать нам шанс прорасти друг в друга и не сбежать, испугавшись неизведанных чувств.

А то, что они были неизведанными, я была уверена. С Захаром было все по-другому. Я таяла от его ласк только потому, что он получал удовольствие. Пусть это было даже на бегу или, наоборот, перед сном, чтоб не затягивать процесс. И Захар никогда меня так не целовал.

Удивительно, как в моей голове, кружащейся от эйфории, появляются такие мысли…

Не помню, как мы оторвались друг от друга, но сбившееся дыхание и непривычный, будоражащий вкус на губах, говорили о том, что это не игра воображения.

- Ты спрашивала про маму Луковки, - не выпуская меня из объятий, прошептал мне в волосы Вяземский. – Так она, кажется, четко сказала. Пусть будет. Бывают папы выходного дня. А у нас будет мама выходного дня. Но я думаю, что скорей всего «мама по большим праздникам». И на наши отношения она никак не повлияет. И еще. После того, что случилось, перестань мне говорить «вы». Договорились?

- Попробую. Но для меня это слишком неожиданно, - пробормотала я, как только обрела дар речи.

- А ты предпочла бы, чтоб я годами ходил вокруг тебя и облизывался? – Вяземский погладил большим пальцем мою щеку и едва не заурчал. Он хоть и говорил спокойно, и как всегда, не без иронии, но я чувствовала, как бьется его сердце, и это был явно не ровный и не равнодушный ритм. От его близости меня бросало в жар, и я боялась, что произойдет короткое замыкание – так напряжены были нервы. Казалось, по коже пробегают крохотные электрические разряды, от которых ускоряется пульс, кровь стучит в висках, и каждая клеточка стремится к этому мужчине.

Мне было жутко стыдно от своих мыслей, но я чувствовала, что вся моя женская суть раскрывается навстречу ему и просто разрывается от желания близости.

Только сейчас я поняла, что такое настоящая страсть, перекрывающая голос рассудка и морали. Я хотела, чтоб он взял меня здесь и сейчас. Мной овладело настоящее помутнение. Мне, краснеющей от слишком откровенного взгляда, сейчас было плевать на то, что мы не одни любители ночных прогулок. Поодаль на лежаках парочка потягивала коктейли, принесенные из бара. А в ресторане «а-ля карт» на берегу люди наслаждались изысканной кухней.

Хотя, по большому счету, им до нас никакого дела не было. А я, окинув взглядом свидетелей нашего безумства, немного пришла в себя.

- Подождите… подожди, - голос охрип, и я едва справилась с ним. Высвободившись из крепких объятий, я наклонилась и плеснула себе в лицо водой. Чуть –чуть полегчало, но только мне. Вяземскому, кажется, стало еще хуже. Он рвано выдохнул, когда моя голова оказалась ниже попы.

- Маша, я так больше не могу, - взмолился он. – Давай купаться!

Я нервно хихикнула, опять удивившись, с какой быстротой он находит решения. Вода сейчас приняла бы на себя нашу наэлекризованность. Но…купаться в костюме Евы еще более неприемлемо, чем заниматься сексом на пляже. Вяземский понял причину моей растерянности.

- Я думаю, всем по фигу, какого цвета у тебя белье. Никто не придет рассматривать. А я давно мечтал искупаться в ночном море.

И тут же приступил к исполнению своего намерения. Рывком стащив футболку, он бросил ее на песок и принялся расстегивать джинсы.