Няню заказывали? или (не) Спящая красавица

Аврора почувствовала липкий комок в горле: ей хотелось пожалеть его, сказать, что всё еще наладится, и их семья снова станет полной, но возможно ли это? Имела ли моральное право та, что подставляла губы под жгучие поцелуи его отца, касаться темы их семьи? Как же всё стало сложно…

– Мама часто кричала, что папе ничего не нужно, кроме его кораблей. Думаешь, это так? – Эван стукнул пальцем по экрану телефона, бросая взгляд на часы. Поздно.

– Нет, это не так. Твоя мама, скорее всего, была чем-то расстроена, поэтому так сказала. На самом деле она так не думает.

Почему дети так быстро взрослеют? Почему выхватывают из услышанного самое неприятное, словно вычленяют то, что обязательно принесет им зло. Сколько ему было, когда родители развелись? Шесть или около того, так почему он всё это помнит? Разве дети не должно забывать плохое?

– Взрослые иногда бывают такими непонятными, – резюмировал он. Аврора не сдержала улыбку: ее, по всей видимости, Эван не причислял к зрелым личностям. И пусть! Главное, что он снова похож на ребенка, не обремененного тяжелым детством.

– Взрослые, да, они такие: порой слишком строгие и пытаются контролировать жизнь детей, что может раздражать, – Аврора не заметила, как перенесла ситуацию на себя и своих родителей, – но на самом деле они просто хотят огородить нас от ошибок. А мы упорно отказываемся от заботы, чтобы набить свои собственные шишки. – Эван смотрел на нее с недоумением, явно потеряв нить разговора примерно где-то в начале. – А, забудь, – махнула она. – Поговорим об этом лет через десять

– Через десять лет мне не нужна будет няня, – весомо заметил Эван, удобнее устраиваясь на диване: подушка под голову и сам вытянулся – с этого ракурса не такой уж он и коротышка!

– Точно, – Аврора отодвинулась к самому подлокотнику, чтобы он не закидывал на нее ноги. И куда девалась ее жалость?

– А когда папа придет? – широко зевнул он.

– Скоро. Спи, я тебя разбужу.

– Обещаешь?

– Обещаю.

Он уснул сразу, стоило убедиться, что не проспит важное для себя событие. Аврора осторожно поднялась, выключила телевизор и, прихватив плед в крупную клетку, бесхозно обнимавший кресло, укрыла им Эвана, а сама вышла и принялась ждать.

Она стояла у окна, высматривая отца Эвана, своего работодателя или же просто мужчину? Кто он для нее? Мысли путались, она сама запуталась, а время шло, и яркий свет фар мазнул по лицу, смешиваясь с желтыми фонарями, освещавшими двор. Надо собраться и поговорить. Черт возьми, ей почти двадцать пять и пора бы стать смелее! Или ты нагнешь неловкую ситуацию, или она нагнет тебя. Аврора не помнила, чье это выражение, но наверняка знающего человека.

Джеймс появился неожиданно быстро – просто вынырнул из тускло освещенного коридора, в то время как Аврора гипнотизировала парадную дверь. Она испуганно обернулась, а он застыл, словно не веря своим глазам: его одинокой ночью, тоже одинокого, ждут. И его ждали, и не только она. Со стороны кухни послышалось ворчливое кряхтение, и тяжелой поступью отъевшегося кабанчика в холле появился Лорд.

– Тише! – шикнула Аврора на радостное приветствие домашнего питомца. Он понуро опустил голову – она ведь до конца так его и не простила за разбойное нападение на пуанты. А потом кивком позвала Джеймса в гостиную: он нахмурился, но пошел за ней.

– Он ждал вас, – тихо проговорила Аврора, когда они остановились возле дивана. Джеймс Барлоу еще больше помрачнел, но мрачность эта была адресована только ему самому: хочется быть идеальным родителем, идеальным мужем, идеальным мужчиной, но так не бывает. Он ведь всего лишь человек. Стремясь избежать одного, он начал терять другое. Но Аврора не собиралась судить его или обвинять, награждая укоризненными взглядами, красноречиво говорившими: вы – плохой отец. Тем более она так не думала. Наоборот, она надеялась, что сможет сделать так, чтобы ему стало чуточку проще в собственном доме. Ведь сможет же?

Джеймс сделала шаг к спящему сыну, но Аврора легким касанием остановила его.

– Я могу поговорить с вами позже?

Он бросил на нее косой взгляд и согласно кивнул.

– Эй, дружище? – тихо позвал он, проверяя возможно ли его разбудить или просто отнести в постель? Эван заворочался, ресницы задрожали в попытке открыть глаза: мозг отчаянно желал этого, а тело отказывалось подчиняться. Джеймс легко подхватил его, путаясь в мягком пледе, Аврора помогла ему, незаметно пощекотав Эвану пятку – она ведь обещала разбудить его. Тот дернул ногой, что-то неразборчиво бурча, и, свесив с плеча светлую голову, сонно спросил:

– Пап, ты пришел?

– Да.

– Хорошо. – Он, похоже, снова отрубился. Они поднялись наверх, а Аврора осталась ждать.

Джеймс еще какое-то время сидел на кровати, смотрел, как мирно спит его ребенок. Задавая самому себе вопрос: до чего он дошел? Его сын ночью, сквозь сон, дожидается на пороге. Страусы прячут голову в песок, а он, Джеймс, в работу. Печально, но факт, а ведь он никогда не считал себя трусом.