Ничего хорошего на том краю далекой Галактики (СИ)

Рей пробуждалась несколько раз, и снова впадала в вязкие видения. Во рту все пересохло, но то, что она могла почувствовать, было отвратительным на вкус — словно ее рот промыли чем-то горьким. Когда она, наконец, пришла в себя и смогла сфокусировать взгляд на единственном, что видела — огромной трубе, выглядывающей из тьмы, слабо подсвеченной синеватым светом — сонливость почти отступила. Вместо нее пришла пока еще слабая боль в животе и тянущее ощущение в руке, там, где была рана.

Рей села, оглядываясь. Она лежала на старой кровати с проржавевшими металлическими поручнями на затянутом пластиком тонком матрасе. Вокруг царил сумрак, рассеиваемый светом тусклых ламп каких-то приборов. По обе стороны от нее тоже были кровати — одни пустые, на других кто-то лежал — Рей тяжело было рассмотреть в темноте. На одной из пустых кроватей были темные пятна.

Рей замутило. Что-то ныло в животе, но она не могла понять, что. Голова все еще соображала с трудом. Первым делом, Рей осмотрела свою руку: порез на ней, оставленный

(когтем)

ранее, был аккуратно зашит: белые стежки соединяли уже поджившие края раны. Вряд ли обошлось без бакты, но неплохо было бы еще бакта-пластырем сверху прикрыть.

Ничего. Ненадолго хватит, а потом она выберется отсюда… Откуда?

Рей тяжело сглотнула — слюны почти не было, шершавый сухой язык шевелился во рту, как что-то инородное, не принадлежащее ей. Боль в животе не уходила, а лишь усиливалась. Здоровой рукой Рей задрала тунику, жесткую и в бурых пятнах от засохшей крови, и тупо уставилась на шрам поперек своего живота. Аккуратные белые стежки поверх уже зажившей, сросшейся раны. Прямо над тем местом, где у нее болело.

Рей почувствовала, что ей не хватает воздуха. Так странно, ведь еще минуту назад его было полно. Она хватала воздух ртом, дыша мелко и часто, а ее глаза скользили вдоль шрама — вперед и назад. Что там? Разве ее ранили в живот? Кто залатал ее?

… Залатал ли?

Тупая боль на месте — что там, печень? Или поджелудочная? Рей не знала. Оглядевшись еще раз, напрягая зрение, она смогла рассмотреть в полутьме стеклянные баки, отражавшие свет тускло вспыхивающих ламп. Рей не могла увидеть, что в них, но она уже поняла. У нее закружилась голова, и Рей схватилась за поручни, силясь остаться в вертикальном положении. Ей показалось, что вокруг темнеет, но постепенно помрачение отступило.

Ее подобрали торговцы органами. И определенно успели что-то забрать. Нужно выбираться отсюда, пока она не лишилась еще чего-нибудь. С трудом спустив ноги на пол, Рей подождала, пока пройдет дурнота. Боль усиливалась, а это значило, что чем бы ее ни накачали, его действие проходит. И чем яснее будет ее ум, тем сильнее боль. Надо было спешить, пока боль не стала невыносимой.

Покачиваясь, Рей встала на ноги и двинулась вдоль ряда кроватей. Она могла положиться лишь на Силу. Ее оружие исчезло — еще на звездном разрушиетеле или раньше? — и она не помнила, когда. Не знала, где находится, это планета или корабль. Единственной мыслью, зацепившейся за ее сознание, была мысль о том, чтобы найти выход.

(и уничтожить любого, кто встанет у тебя на пути)

Это была чужая мысль. Холодная, склизкая, как что-то мерзкое и живое, проползшее в ночи в твою теплую постель, чтобы согреться.

Рей не отмела ее. У нее не было сил, и сейчас ей была нужна любая поддержка. Даже

(его)

такая.

========== Goretober 28.10 Голод, истощение, 739 слов, Рей ==========

Как же есть хочется!

Рей в очередной раз перетряхивает все тайники в слабой надежде, что могла пропустить что-то. Песок скребется в стены ее дома, ветер завывает. Джакку стучится внутрь, просит впустить ее, хочет заполнить собой маленький шагоход, поглотить его.

Пусто, также как и в желудке Рей. Последний паек она съела… когда? Да, должно быть незадолго до начала осенних ветров. Рука ноет и чешется, и Рей глядит на нее с ненавистью. Все просто: рука сломана — работать не можешь — пайки и медикаменты не получаешь — кость срастается медленнее — работать не можешь. Замкнутый круг.

Ей снится еда, которую она видела только на голограммах. Еда странная на вкус, и проснувшись, Рей обнаруживает, что обслюнявила и изжевала край одеяла и прикусила губу во сне.

Как хочется есть.

Ветры воют — такая вот на Джакку осень, пыльные бури на протяжении нескольких недель. Не настолько сильные, чтобы мешать работать, но достаточно надоедливые, забивающие песок в самые мелкие щели. Механизмы ломаются, их нужно чинить. Жаль, Рей не может починить собственную руку.

За день она собирает едва ли треть своей обычной нормы, и все это — мусор, даже по местным меркам. Слабость накатывает, голова кружится. Живот кажется прилип к позвоночнику, глаза глубоко запали, а ребра можно пересчитать, сыграть на них, как на ксилофоне. Может быть, когда бури закончатся, кто-нибудь найдет ее тело? Если сумеет войти в шагоход.