Ничего кроме правды

Но я начну все по порядку, потому что это очень интересная история, только наберитесь терпения.

Так вот: и постановке голоса и виртуозности исполнения я обязан одному человеку – скромному бухгалтеру гомельской фабрики бытовых услуг, заместителю секретаря парторганизации, оседлому цыгану Семену Семеновичу Батулову.

Я понимаю, вы несколько разочарованы, и, конечно, удивлены. Но не огорчайтесь. Дело в том, что Семен Батулов не всегда был партработником. До революции он был солистом цыганского таборного хора в Яре, в Москве, и среди поклонников его необыкновенного таланта были такие величины русской культуры, как Шаляпин, Иванов-Крамской и многие другие. О его ярком таланте писали все столичные газеты, особенно после его триумфальных гастролей по Европе.

Он прожил большую и интересную жизнь. В гражданскую храбро сражался в рядах конной армии Буденного, был ранен, некоторое время жил в Крыму. Потом присоединился к табору и пять лет скитался с цыганами. Был арестован при попытке перехода румынской границы. Отбывал срок на Магадане. В Отечественную «смывал свою вину кровью» на передовой, в составе штрафного батальона. Был многократно награжден, вступил в партию и вторично был тяжело ранен уже в конце войны при переправе через Вислу. Потерял слух и окончательно осел в Гомеле, где проходил лечение в военном госпитале. Слух к нему вернулся только частично, но на фабрике бытовых услуг он был на хорошем счету. Участвовал в художественной самодеятельности и был исполнительным работником и хорошим партийцем.

Когда в нашей семье встал вопрос о моем музыкальном образовании, тетя Зина выдвинула, в качестве учителя, кандидатуру Семена Батулова. Она знала его по работе и отзывалась о нем с восторгом: «Такого учителя музыки вы не найдете ни в какой консерватории».

Ходить в музыкальную школу я не хотел ни за что, и с удовольствием уцепился за ее предложение.

Но я должен признаться: я был очень разочарован при нашей первой встрече. Семен Семенович произвел на меня впечатление обычного заурядного служащего. Даже дома он ходил в нарукавниках и ни капельки не был похож на цыгана.

Я пришел к нему в его двухкомнатную квартиру на Крестьянской улице со своей семирублевой гитарой, подаренной мне тетей Любой. Гитара тогда, надо сказать, только входила в моду, и мне не давали спокойно спать лавры Мишки Василевицкого. В его репертуар входили такие шедевры, как «Журавли», «В одном из замков короля», «Если не попал в аспирантуру».

Когда Миша играл на пляже, вокруг него собирались огромные толпы народа, и я был уверен, что его исполнительское мастерство – это вершина, к которой я должен стремиться.

Но, когда я впервые услышал, как звучит гитара в руках Семена Батулова, мое представление о музыке изменилось на 180 градусов.

Семен Семенович брал гитару бережно, как грудного ребенка, поглаживал ее, как любимую женщину, нежно-нежно, и потом, склонив голову набок и глядя куда-то вдаль, задумчиво и отрешенно начинал ласкать струны. Да, именно, ласкать своими длинными холеными пальцами. Звуки вытекали из гитары как вода из лесного родника, упруго и плавно, все больше и больше набирая силу. Порой в них слышался плач ветра и перезвон бубенцов.

Цыган начинал петь всегда неожиданно, как будто проснувшись ото сна. Его нежный грудной баритон плавно вплетался в волшебный разговор гитары, то вторя, то отставая немного. И, хотя я не понимал слова, у меня в голове возникали удивительные картины – цыганские костры, кибитки, смуглые гордые люди и кони в свете луны.

Прошло много лет, но до сих пор я с трепетом вспоминаю свой первый урок и своего любимого учителя музыки.

Я проучился у Семена Семеновича три года, исправно выполняя домашние задания и не пропустив ни одного урока. Я перенял у него очень много. Он поставил мне голос, научил исполнять старинные цыганские песни и романсы. Он был первым человеком, кто познакомил меня с цыганской культурой и историей. Я всегда, пока жив, буду вспоминать Семена Батулова с глубочайшей признательностью.

Где ты сейчас мой любимый учитель, жив ли ты еще?

К сожалению, я это не знаю. Наши пути разошлись очень давно.

Дело в том, что в 1963 году Семен Семенович вышел на пенсию, а через полгода его посадили в тюрьму за конокрадство. Да, как это не странно. Видно не выдержала цыганская душа, взыграла кровь, вспомнилось о вольной жизни.

Подробности я узнал позднее. Один колхозник из Молдавии привез продавать в Гомель на базар вино, а конь у него был совершенно необыкновенный, кубанской породы, красавец, черный, как ночь. Когда Семен этого коня увидел, сразу решил украсть, потому что невозможно было удержаться. Даже раздумывать не стал, сразу начал выслеживать. Глаз не мог отвести от вороного, целый день за ним ходил, боялся потерять из вида.

Молдаванин остановился в доме колхозника, спать лег на телеге во дворе, а коня за уздечку привязал к ноге. Двойная экономия: и за койку не надо платить, и за конюшню – так многие колхозники делали.