Ничего не возьму с собой

— А ты поищи, глядишь, и найдешь. — Виктор покрутил в руках связку ключей, которую сунула ему в руки Анна Лепехина. — Эта публика любит покрасоваться своими деяниями. Они это называют троллингом. Ну, а я им в ответ такой троллинг устрою, что до конца дней запомнят и внукам закажут. Так что давай, действуй сейчас же. Я запру дверь в квартиру и поеду в больницу. Выясню, как там пострадавшая. Виталик, позвони Генке и сбрось ему копию записи с флешки. Он вытащит то, что наши, как пить дать, просмотрят, ротозеи.

Виктор вошел в квартиру и огляделся. Стандартная двухкомнатная квартира, две раздельные комнаты, одна — явно женская спальня, в которой разобранная кровать свидетельствует о том, что здесь удалось кому-то поспать, и раскладное кресло с нетронутой постелью — мать Никиты так и не добралась до постели. Вторая комната — гостиная с разобранным диваном и аккуратно сложенной постелью. Здесь устроилась спать Аня Лепехина. И если бы ее не случилось сегодня в этой квартире, то пострадавшая уехала бы не в больницу, а во владения Семена Львовича, поскольку именно Аня услыхала звук падающего тела и прибежала на помощь. Именно она вызвала и докторов, и его, Виктора, а потом уже разбудила Никиту.

И даже в такой суматохе Аня нашла время аккуратно сложить стопочкой постельные принадлежности. Никита же не озаботился застелить кровать, и разбросанные вещи свидетельствуют о том, что собирался он не просто в спешке, а в состоянии сильнейшей душевной смуты.

— И неудивительно. — Виктор оглядел квартиру, поднял с пола и бросил на кровать подушку в чистой вышитой наволочке. — Да, брат, дела…

Он испытывает сильнейшее желание позвонить напарнику, но останавливает его мысль о том, что это первый полноценный отпуск Дэна, в который он поехал с женой и дочкой. И позвонить сейчас приятелю, выложить все, что случилось, означает одно: Дэн запросто бросит отдых и приедет на работу с самого края света, а этого Виктор допустить не может — Дэн отпуск свой заслужил.

В гостиной висит большой портрет — пехотный генерал, изображен в полный рост, со всеми регалиями: форма, и знаки отличия, и награды. А это что-то да значит!

Фамильное сходство с Никитой налицо, генерал явно Никитин отец.

Виктор сфотографировал портрет, взяв себе на заметку выяснить все об изображенном на портрете человеке. В разговоре Никита ни разу не упомянул, что его отец генерал, вот о матери упоминал. Но сейчас эта женщина лежит в больнице, и кто знает, выживет ли, потому что увезли ее с подозрением на инфаркт.

— Ну, сволочи…

Виктор злится на абсурдность ситуации: ему-то все эти интернет-разборки казались ненастоящими, да только какие же они ненастоящие, когда реальная женщина запросто может умереть по их вине.

Виктор вышел из квартиры, запер дверь. Санитары, приехавшие из морга вместе с Семеном Львовичем, уже привели в порядок пространство у двери, пропитанный кровью коврик исчез, его забрали для экспертизы.

— Может, кровь куда-то приведет.

Виктор сел в машину и влился в поток на проспекте, думая о том, что пора бы доложить генералу Бережному о расследовании.

— Подожду, что Генка скажет, и тогда уж.

Больничный коридор встретил его запахами дезинфицирующих средств. Светлые стены, светлые полы, белоснежные халаты вежливого и деловитого персонала — во всем чувствовалась рука требовательного и скрупулезного доктора Круглова. Семеныча, как называли его и друзья, и подчиненные, и пациенты.

— Радецкая Анастасия Петровна. — Виктор показал удостоверение медсестре. — В каком она состоянии?

— Она в реанимации. — Девушка покачала головой. — Боюсь, утешительного ничего не скажу, но лучше поговорите с доктором Кругловым.

— А сын ее…

— У Семеныча в кабинете, — медсестра кивнула на дальнюю дверь. — В общем, там и спросите о больной.

Виктор кивнул и направился в конец коридора, втайне радуясь, что на входе надел купленные здесь же, в аптечном киоске, бахилы. Коридор сиял чистотой, и он ощущал бы себя неловко, если бы не бахилы, благодаря которым от его обуви не остаются на этом стерильном полу грязные следы.

— Заходи.

Семеныч всегда обходился без предисловий. Да и к чему, если пришел не чужой человек, а хорошо знакомый полицейский, друг Дэна Реутова, а в кабинете сидит потенциальный пострадавший, рука об руку с кареглазой фигуристой девицей, которая сжимает его ладонь, словно боится, что его ветром унесет.

— Ничего утешительного, у больной поврежден аортальный клапан, готовим к операции. Хуже, что митральный клапан я оперировал совсем недавно, больная не успела полностью восстановиться.

— Это связано со стрессом?

— Да, с сильнейшим стрессом, спровоцированным внезапным испугом. В общем, мы поборемся, конечно. Но только еще одного такого стресса больная не переживет, это я тебе точно говорю. Вить, пора бы вам что-то предпринять.

— Предпримем. — Виктор вздохнул. — Работаем мы, Семеныч. Но не все так просто. Никита, у меня вопрос. В гостиной портрет твоего отца?