Ничего особенного (СИ)

— Да, — печально ответила доктор. — У моей мамы инсульт. Она живет в Воронеже. Я беру отпуск за свой счет и срочно лечу к ней. Возможно, придется там задержаться, поэтому я не смогу принять у тебя роды, прости.

— Я понимаю, — сочувственно протянула Вера. — Жаль, конечно. Мне с Вами было не так страшно.

— И теперь нечего бояться. У тебя здоровый малыш. И сама ты крепкая. Все будет хорошо.

— Надеюсь, — неуверенно сказала Вера. — Я желаю Вашей маме скорейшего выздоровления, а Вам терпения, и … спасибо за все. Я Вам очень благодарна, Любовь Алексеевна, что остановили меня от страшного поступка. Что мой сын теперь со мной. Это большое счастье. Скоро мы с ним увидимся.

— Непременно! — заверила Веру врач.

***

В этот солнечный день Вера с Катей гуляли в детском парке. Раскидистые ветви высоких деревьев бросали на землю длинные тени, которые былипохожи на щупальца осьминогов. Солнце пыталось пробиться сквозь густые кроны, но зеленые великаны надежно скрывали детвору от зноя.

В парке было шумно. Дети играли, мамы чинно беседовали между собой. Ребятки постарше крутились на лазалках, катались на всевозможных качелях. Малыши оккупировали маленькую горку, как заводные, съезжали с нее и залазали снова.

Вера сидела на скамейке и любовалась на свою дочку. Девочка играла на горке с другими детьми. Вера радовалась, что Катюшка ловкая и бойкая. Она, смело лезла в гущу детей, прорывалась вперед и, заливаясь от смеха, летела по горке вниз.

Вдруг Веру кто-то окликнул. Она повернула голову в сторону аллеи, ведущей от детской площадки к выходу из парка. Ей навстречу катилась, как колобок, Мария Викторовна Каримова. Женщины давно не виделись. Мария ушла в декрет на месяц раньше, чем Вера. Живот у Машки был большой, торчал вперед, как торпеда. Было понятно, что ей остались последние дни до родов.

— Вера, привет! — Машка подошла и села рядом, обмахиваясь веером.

— Здравствуй, Маша, — сказала Вера, ненадолго отведя взгляд от дочери. — Как самочувствие? Смотрю, большой у тебя живот. Тяжело, наверное? Сколько тебе осталось?

— Со дня на день рожать, — кряхтя, ответила Маша, усаживаясь поудобней, расставив ноги и, откинувшись на спинку скамейки. — Лежу на сохранении в одной частной клинике. Там лучшие врачи. Каримов устроил, — самодовольно напомнила она о своем высоком положении жены богатого бизнесмена. — Он так заботится обо мне! Каждый вечер дома. Забросил всех своих любовниц. Только со мной! Так сына ждет! Ляжет рядом, положит ухо на живот и разговаривает с ребенком. Такой потешный стал! Умора! Я так рада, что у нас будет сын! Все-таки без детей это не семья. Ты со мной согласна, Вера?

— Наверное, — сказала Вера, снова повернувшись на Катюшку.

— А то, что живот большой, — продолжила хвастаться Маша, — так это Каримов меня раскормил. Что не захочу, он из-под земли достанет. «Расти, — говорит, — богатыря. Мне здоровый наследник нужен». Ну, вот и раскормила сына, как слоненка. Не знаю, как рожу! Но, надеюсь, все будет хорошо. Если что, кесарево сделают. А тебе когда рожать?

— У меня тридцать шесть недель. Остался месяц. Мальчик шустрый, толкается, спешит на волю, — засмеялась Вера.

— Ты так и живешь одна? — с надеждой выпытать из Веры свежие новости, вкрадчиво спросила Маша.

— Почему одна? С Нонной Павловной, мамой и Катюшкой.

— Ну… это понятно, — разочарованно протянула Каримова. — А кто отец ребенка, ты мне, конечно, не скажешь?

— Нет. А зачем тебе? — как всегда в лоб спросила Вера.

— Да так… просто, — замялась Маша. — Я — то тебе, все всегда рассказываю.

— Ты лучше посмотри, какая у меня дочка! — переменила тему Вера. — Вон, видишь, беленькая, с кудряшками в желтом костюмчике на верху горки стоит. Это моя Катюшка.

— Хорошенькая, — подтвердила Маша, — а мать ее биологическая после суда к Вам не заявлялась?

— Нет. Я тебя, Маша, попрошу. Забудь о том, что девочка из детдома. Это моя дочь, понятно? — с вызовом посмотрела на подругу Вера. Она давно заметила за собой, что все, что касается Кати, для нее особенно болезненно. Вера надеялась, что со временем пересуды улягутся, и никто больше не вспомнит, что Катя ей не родная.

— Хорошо, не обижайся, — успокоила Веру Каримова. — И все-таки ты, Верка, сумасшедшая! Я бы так не смогла. У тебя ведь такие перспективы были в профессиональном плане. Каримов тебя очень ценил. А теперь что? Три года в декрете — это большой перерыв. Многое изменится в нашей отрасли за это время. Выйдешь — переучиваться придется. Да на руках с двумя детьми — какая уж здесь карьера? Я то — другое дело. Звезд с неба не хватала. Да и Каримов у меня есть. А тебя? Кто будет обеспечивать с детьми? Работать придется! Много работать, чтобы такую семью прокормить.

— Ты, Машка, как моя мама, — попыталась не сердиться Вера. — Все ноет и ноет. Все будет хорошо, лишь бы дети мои со мной были. Ты, лучше скажи! Ленчика ты больше не видела?

— Нет, не видела. Я тоже тебя хочу попросить, Вера, никогда не говори о нем при мне.

— Как хочешь.

— Ладно, — Маша встала, собираясь уходить. — Вы еще долго здесь пробудете? Я на машине с водителем. Могу подвести Вас домой.