Ничего особенного (СИ)

Утром Вера проснулась и не сразу поняла, где находится. Палата, сияющая своей стерильностью, была чужая и неуютная. Женщина вспомнила о вчерашних событиях, произошедших с ней в детском парке и о том, как Маша отвезла ее в платную клинику, где сама лежала на сохранении. Вера позвала санитарку, чтобы та подала судно, но никто не пришел. Кричать на всю больницу постеснялась. Женщина осторожно спустила ноги с постели, встала и, поддерживая снизу живот, направилась в туалет, который располагался здесь же в палате. Умывшись, она вернулась к себе на кровать. Вера чувствовала себя здесь инородным телом, как будто своим присутствием нарушила чистоту и порядок, царившие вокруг.

Ребенок не шевелился. «Маленький мой, чего ты испугался?» — Вера, ощупывала живот, пытаясь определить, где ножки, а где головка малыша.

Вошел врач. Его лицо было угрюмым, под глазами мешки. «Похоже, ночь выдалась горячей», — подумала Вера.

— Вы зачем встали? — почти зло спросил он, вместо приветствия. Его тонкие губы были сжаты и заворачивались уголками вниз, выказывая еле сдерживаемое раздражение.

Вера, не ожидала такого холодного, если не сказать грубого обращения. «Наверное, сердится из-за того, что я не заплатила». Она поспешила успокоить доктора.

— Я готова сейчас перевести деньги за лечение. Скажите, сколько я Вам должна?

— Разве я говорю Вам про деньги? Я говорю, что не надо было вставать. В Вашем положении это опасно.

— Я звала санитарку. Никто не пришел. Не могла же я мочиться в постель.

— Ах, да! — смягчился врач. — Я забыл, что все заняты на операции.

— Доктор, а как там Мария Викторовна Каримова? Еще не родила? — спросила Вера, улыбнувшись.

— Рожает с трех часов ночи. Тяжелые роды. Ребенок большой.

— С трех часов? — ужаснулась Вера. — А сейчас уже девять утра. Бедненькая!

— Хватит причитать. О себе подумайте. Давайте я осмотрю Вас.

Врач приставил фонендоскоп к животу Веры и стал слушать сердцебиение ребенка. Потом выпрямился и сказал:

— Давайте-ка, обопритесь на меня, пойдем потихоньку в мой кабинет. Хочу посмотреть на УЗИ.

Вера поднялась, испуганно глядя на врача.

— Не волнуйтесь, держите меня под руку, — сказал доктор, и они направились в его кабинет.

Дальше события полетели с бешеной скоростью. Доктор после обследования на УЗИ приказал срочно готовить Веру к операции.

— Будем экстренно кесарить, — сказал он. — Глухие и слабые тона сердца.

— Что это значит? — закричала Вера.

— Вот и посмотрим, — сказал доктор. — Лежите, не вставайте. Сейчас придет медсестра и отвезет Вас на каталке в операционную.

Веру везли в операционный блок. Она с ужасом смотрела, как над ней проносятся лампы дневного света, расположенные на потолке больничного коридора. Следила за ними и считала, чтобы не отпустить мысли на свободу. Боялась, что закричит из-за охватившего ее страха за жизнь ребенка.

Когда Вера очнулась от наркоза, у нее все плыло перед глазами.

— Ребенок! — закричала она. — Что с ребенком?

Расплывчатые белые фигуры маячили возле нее и шевелили губами, как рыбы. Вера ничего не слышала. Она снова закричала, ухватила за подол один из ближайших к ней халатов и стала трясти, что есть мочи:

— Что с ребенком?! Покажите мне сына! — Вера пыталась привстать и увидеть, что за сверток лежит на столе, вокруг которого колдуют белые привидения.

Женщина, вся упакованная так, что видны были только строгие глаза, поднесла к Вере этот сверток. Маленькое багрово-синее личико было сморщенным, как у старичка и …мертвым.

— Ваш сын задохнулся. Асфиксия с аспирацией околоплодными водами.

Вера откинулась назад и потеряла сознание.

Похороны проходили, как в тумане. Вера все время отключалась. Ей подносили ватку с нашатырем. Она ненадолго возвращалась в реальный мир и снова теряла сознание. Татьяна Васильевна поддерживала дочь под локоть, и все время кричала: «Держите, держите! Она сейчас упадет!»

Нонна Павловна осталась с Катей дома, чтобы не травмировать ребенка.

Глеб узнал о несчастье. Приехал на похороны и попытался протиснуться к Вере через толпу, чтобы сказать слова соболезнования. Вера — черная, худая, одетая, как монашка, оглянулась на него тяжелыми глазами, посмотрела, как будто пыталась вспомнить — кто это? И снова погрузилась в свое горе, как в болотную трясину, откуда нет возможности выбраться на свободу.

Вернувшись домой, Вера закрылась в своей комнате и не выходила сутки. Мама и Нонна Павловна не знали, что предпринять. Катя рвалась к маме, стучала маленьким кулачком в дверь. Но Вера не вставала с постели и не открывала даже ей.