Ничего примечательного. Просто Ассина Марен...(СИ)

Отказывать себе Ассина не стала и схватив тонкую прядку, пару раз потянула ее вниз, но тут же сама напряглась от подобной проявленной фамильярности и перехода очередной демаркационной линии и быстро опустила руку. К ее облегчению, Астор не стал заострять внимание на произошедшем, ограничившись лишь шутливым ойканьем и «осуждающим» покачиванием головы. Девушка снова оглядела папки с документами. Госпожа Саэ была права. Ей и правда нужно было ознакомиться со всеми документами. И Ассина, подозревала, что мать Астора, выдавая ей информацию, реализовывала и свои далеко идущие планы, точнее, устроила проверку на вшивость нравившейся сыну девушке. Ей явно предлагали подумать над тем, в каком мире, пусть он и выходит постепенно из тени, но процесс то не быстрый, предстоит жить той, кто свяжет свою судьбу с наследником клана. Ведь придется принять не только настоящее и будущее, но и зачастую неприглядное прошлое. Модель вытянула ноги, замерла, затем подобралась обратно, наклонилась, стянула позвякивавшие цепочками и прочими украшениями босоножки и снова распрямила ноги, с наслаждением пошевелила пальцами. Потянулась за чайником, под которым горела небольшая свеча, позволяя не беспокоиться о том, что напиток может остынуть. Кровожадно взглянула на лукаво подмигивавшее клубничкой пирожное. Не удержалась и торопливо отделила вилкой кусочек, засунула в рот и прижмурилась. Делавший вид, что ничего не заметил, Астор кашлянул, маскируя смех, убрал документы в сейф и вернулся к гостье.

Ассина медленно рассасывала клубничку, перекатывала ее на языке, лениво обмусоливая мысль о том, как же полученный опыт меняет мировоззрение. Вспоминалась история про живших в центре леса людей, думавших, что их лес и есть весь мир. Тогда, после прочтения, девушке подумалось, что она, возможно, тоже живет в центре своего леса. Она ужаснулась и… отбросила эту неприятную идею за ненадобностью, а через пару лет по ее «лесу» прошлись напалмом, оставляя за собой только безграничную песчаную пустыню. Впрочем, Ассина подозревала, что и за этими дюнами можно было найти что-то еще…. Модель тряхнула головой. К чему она вообще развела эту философию? Пустыни, леса. Какая разница. Хорошее, плохое, правильно, неправильно. Все относительно. То, что обративший на нее внимание мужчина уже по существу является одним из лидеров когда-то преступного и все еще использующего не самые законные методы синдиката, Ассину практически не трогало.

Вся наивность и вера в «хороших» людей разлетелись вдребезги несколько лет назад. Рука с чашечкой тонкого фарфора задрожала. Хорошо, что напитка в ней было только наполовину. В тот солнечный день, так и старавшийся позолотить разлетавшиеся по плечам и спине русые прядки, девушка пришла со встречи с одним очень хорошим человеком, порядочным, влиятельным, уважаемым. Тогда она не сомневалась, что можно все объяснить. Что не любит, просит простить…. Зачем ему портить жизнь, и себе, и ей, и их вероятным детям. Ведь совместная жизнь предполагает и наличие детей, правда?

Ассина и сейчас прекрасно помнила стильный алебастровый кабинет с широкими большими окнами в почти черных рамах. Солнечный свет приглушали молочного цвета римские шторы. Посетительница немного скованно сидела на краешке снежно-белого кожаного дивана и глядела на владельца кабинета, расположившегося с комфортом в темном кожаном кресле за удивительным столом из золотисто-коричневой древесины. Позднее она узнала ее название – «лунные эбен». Высокий обаятельный мужчина в рубашке-поло цвета лилий и бежевых брюках задумчиво постукивал ручкой по расписанной золотистыми узорами крышке ноутбука. В тот момент девушка наивно предполагала, что золотой – это цвет, а не материал. На красивых четко очерченных губах поклонника замерла добрая улыбка.

Его слова, что он не сдастся и не отступит, огорчили. Она не хотела обижать, но уже тогда понимала, что ничего не выйдет. Белые облака сахарной ватой текли по донцу голубой перевернутой тарелки неба. Солнце расцвечивало умытый дождем город узорами, напоминавшими те, что она видела в недавно покинутом ей кабинете. И совсем не были похожи на те, что ждали ее дома. В когда-то уютной, с таким старанием подбираемой и обживаемой квартирке.

Поставить чашку на блюдце беззвучно, несмотря на многолетнюю практику, не получилось. Зеленые глаза неподвижно вглядывались в некую точку на стене.

Среди порезанных, искромсанных, разодранных и вымазанных вонючей краской вещей, мебели и картин Ассина тогда не сразу увидела кровь, не почувствовала ее запах. Молча шла мимо куч битого стекла и наваленного повсюду, неизвестно откуда принесенного мусора, безмолвно заглядывала в спальню, ванную и туалет. Даже унитаз разбили вдребезги. И закричала только на кухне, где на полу в луже собственной крови лежала пожилая «домоправительница», заботившаяся о своей нанимательнице, как о любимой внучке, но при этом никогда не пересекавшая установленных границ личной свободы девушки.