Ничего себе Россия

То же самое смирение обязаны проявлять поставщики литературного материала для издательских «проектов». Они и проявляют, правда, всякий «негр» мечтает стать «белым» и бывает, это удается. Пересмотреть свое место в современной культуре, по идее, должны были бы и актеры, не пре тендуя уже ни на какое самостоятельное творчество, а упростившись до знаков режиссерского письма. Но, для видимости смирившись, актеры то и дело бунтуют, сооружают моноспектакли и сами организуют антрепризные бенефисы. Напрасно, но упорно настаивают на личных фамилиях и «бумажные критики» - хотя анонимное реагирование на все факты искусств в Интернете значительно превосходит их числом и оперативностью. А производители киношной муры настойчиво и отчаянно ставят свое имя перед титрами, как Феллини и Бергман, подделываясь под каноны авторского кинематографа.

То есть эволюция массовой культуры вроде бы ведет к полному разделению труда: за Лицами, Именами (которые по большей части сконструированы, придуманы как образ) стоят огромные безымянные коллективы подсобных работников. Но нельзя сказать, чтоб эти безыменщики согласились полностью на свое положение. Массы хотят диктовать культуре - и у них многое выходит. А вот чего-то главного не получается.

Это ситуация для нас довольно новая. Ведь романтическая концепция культуры, состоящая из гения и толпы, была лишь слегка преобразована в советские времена в плодотворное противостояние ответственного совслужащего и воспитуемых масс. Это тех же щей да пожиже влей. Какие бы зигзаги ни проделывала в советские времена идеология, формы и способы функционирования культуры не менялись.

Те же выставки, те же оперы-балеты, те же театральные и филармонические залы, куда собирает ся публика в поисках восторга от таланта, и пускай театр носит имя Ленинского комсомола или другого какого советского чудовища, там играют пьесы в нескольких действиях, а на подмостки выходят такие же, как и при царском режиме, артисты. Так же по вечерам раскрываются томики книг -хорошо, не Тургенев, а Фадеев, Симонов, Трифонов, так и что? Все они являются личными Именами и описывают с помощью тридцати трех букв алфавита простыми и сложными предложениями жизнь человека. Русская социальная революция именно в культуре и не совершила ничего принципиально катастрофического и нового.

Новое приходит только сейчас и, не умея еще объяснить себя, оглядывается на «романтическую», «господскую» культуру и глухо, тяжело мычит, пытаясь выразить свое с ней несогласие. Все формы и способы функционирования, все основные герои этой романтической господской культуры, которую делали господа, намеренно и твердо отделяя себя от толпы, новоприбывшему вроде как противны.

«Оно» знает: пока не будут сломлены механизмы культурного воспроизводства, полной победы и полного воцарения не произойдет.

Но сломать их пока что невозможно! Все культурные «линейки», запущенные романтическим типом культуры, действуют исправно. Ни одно свято место не пустует. Допустим, нет Чайковского и Рахманинова. Но есть Десятников и Мартынов, Карманов и Губайдулина, и они упорно пишут музыку, при всех новациях - традиционную, очерчивая и утверждая таким образом место академичес кого композитора. Нет Станиславского и Мейерхольда. Но есть Додин и Фоменко, Гинкас и Жено-вач, и ареал театрального режиссера-автора спектакля по-прежнему обитаем. Нет Толстого и Чехова. Но есть Макании и Пелевин, Петрушевская и Улицкая - и самогонный аппарат индивидуального литературного творчества пыхтит исправно. Вдобавок, все великие господа, которых как бы на материальном носителе нет, живейшим образом действуют в культуре (единственном на земле виде условного бессмертия). Они даже поживее живых будут - если вспомнить, кого больше читают и слушают, Чайковского или Карманова, Толстого или Маканина.

Что же делать? Как утвердить формы культуры, где не будет больше несносных «господ», то есть личностей, сильно отличающихся от толпы, носителей Дара, мастеров, умеющих многое, а потому выбивающихся из строя?

Атака (пока довольно хилая и плохо организованная) ведется по двум направлениям: во-первых, следует усомниться в ценности продуктов «господской» культуры, во-вторых, усомниться в личности самих «господ». Есть такой закон: все, что когда-то возвышено - должно когда-то быть унижено. Господская культура, основанная на священных текстах и канонизированных личностях, возвышена так, что неминуемо должна была прийти пора ее унижения.

И вот то и дело натыкаешься на чей-нибудь жалкий лепет: то болтун-журналист крякнет, что читал он Достоевского и не понравилось ему, то скорбная головой актриса заявит, что «Гроза» Островско го - плохая пьеса, а ей станут вторить посредственные режиссеры, что да, плохая, и Чехов скучный, и Бомарше какую-то дрянь написал. И выходят книги вроде «АнтиАхматовой» Тамары К., в которых господа разоблачены вплоть до нижнего белья.