Ничей

— Собери. А дело вот в чем. По имеющимся данным, завтра там одна акция пройдет. Незаконно уволенные работники выразят свой протест.

— Что-то я не слышал про увольнения у него, — с сомнением сказал Володя.

— Ты у нас молодец, но все на свете никто слышать не может, — заметил я. — Это молодежь, их сократили как недавно принятых, с наименьшим стажем. Мотивировали так: мол, всемирный кризис, демпинг со стороны Китая, товар не расходится.

— Это да, обувщикам сейчас трудно, — подхватил Паньшин. — Китайцев ценой не перебьешь, а у населения денег мало.

— Вот-вот. И эти ребята сговорились обмазать ему проходную краской и расписать стены. Типа «Верни зарплату, гад!» или «Хватит пить нашу кровь!» Как-то так, причем молниеносно. Мы вовремя обо всем узнали и зашлем туда своих людей. Они снимут акцию на видео, а я уже договорился пристроить сюжетик на телевидение. И в Интернете разместим.

— Нормальный ход, — одобрил Володя.

— А понимаешь, для чего я тебе это рассказываю?

— Написать придется?

— Скорее всего, да, и позлее. Но пока не знаю, для какого издания. Шеф решит.

— Мне там надо быть? — спросил Володя.

— Это ровно на два часа намечено. Нет-нет, ты пиши свою статью, не дергайся. Материалом обеспечим, — заверил я.

После ухода Паньшина позвонил Георгий Александрович. Я коротко доложил об итогах поездки на село, чем вызвал шквал ненормативной лексики в адрес Юрина и, напротив, несколько теплых слов по поводу Володи и его творческих способностей. Кандидат, судя по звуковому фону, был в дороге. Напоследок он поинтересовался сбором подписей. Я привел последние цифры и пообещал ему лечь костьми. Видимо, уже предвкушая, как будет обтекать ненавистный Юрин, Георгий Александрович завершил беседу на мажорной ноте и даже пожелал мне спокойной ночи. На самом деле, на мой взгляд, такая многозадачность была нам ни к чему, ибо неумолимо вела к войне на два фронта. Правда, убедить клиента отказаться от нее представлялось абсолютно невозможным.

Фурсов уехал еще раньше. Он собирался по пути домой наведаться в полевой штаб и пообщаться с Андреем Шубиным, заодно и подвезти его потом. Завтрашний день должен был стать решающим при сборе подписей. Вообще, кампания имела шанс финишировать уже послезавтра. Для этого надо было всего-то провалить задание, порученное Игорю и Татьяне с их воинством.

— Гоблинское воинство, береги достоинство, — вслух произнес я.

— Алексей Николаевич, это вы про какое достоинство на ночь глядя? — иронически осведомилась Наталия.

Она смотрела на мониторе какой-то мультик, скачанный из Сети, и была, в отличие от меня, вполне свежа. По крайней мере, на вид.

— Да был у меня один экзотический клиент с его гвардейцами, — усмехнулся я. — Такое видеть надо. Гуляй-Поле, как у батьки Махно. Сидел он в своей берлоге под огромным портретом Дзержинского, гладил бронзовый бюстик Ильича и всем предлагал хлопнуть по сто граммов. Ребята вокруг ходили в камуфляже с портупеями, а девки-соратницы целовали его в лысину.

— Фу-у! — скривилась Наталия.

— Не любишь лысых?

— Не очень.

— А если я облысею в боях?

Наталия поставила мультик на паузу и уставилась на меня бесстыжими глазами. Ее взгляд я долго выносить не мог. Поэтому сказал без затей:

— Иди сюда.

Минут через пятнадцать тихий офис имел несколько иной вид. Предметы туалета Наталии, да и моего тоже, были хаотически разбросаны по всей мебели и полу. Особенно причудливо располагались ее джинсы, которые свисали с телевизора в углу. Сама Наталия в чем мать родила свернулась калачиком на диване. Я находился от нее в непосредственной близости, лежа на спине, и одежды на мне было ничуть не больше.

— Алексей Николаевич, вы слишком активны, — игриво резюмировала Наталия.

— Утомил, что ли? Ты же молодая и озорная.

— Старый нашелся, — хмыкнула она.

Я глубоко выдохнул и, не глядя, погладил ее правой рукой. Попал, куда надо, с первого раза, потому что Наталия вздрогнула и тихонько охнула.

— На выборы сил не останется, — прошептала она. — И вообще, нам предохраняться надо.

— Точно, — ответил я, раздвигая ей ноги.

Еще минут через пятнадцать мы оба дышали тяжело, как в парилке. Да и разогрелись не хуже. Наталья издавала звуки, похожие на мурлыканье.

— Котейка ты, — ласково сказал я.

— Сам котейка с хвостейкой, — парировала она. — Смотри, доиграемся.

— До чего?

— До потомства.

— А может, я на тебе женюсь.

Наталия приподнялась на локте.

— Ну-ка, ну-ка, Алексей Николаевич, еще раз, пожалуйста.

— Для СМИ?

— Не шутите так, товарищ начальник.

— Да я и не шутил. Почти.

— Что значит почти?