Ничей современник. Четыре круга Достоевского.

Получив отношение из Петербурга, московский обер-полицмейстер Крейц спешит в свою очередь озаботить собственных подчиненных (в деле сохранился лишь черновик):

Секретно

К № 1433. 25 августа 1864 г. № 1545 Г. Полицеймейстеру I Отделения С.-Петербургский Обер-Полицеймейстер от 20 сего Августа в № 4932 меня уведомляет, что состоявший

в С.-Петербурге по Высочайшему повелению, по делу преступника Буташевича-Петрашевского, отстав<ной> подпоручик Фёдор Достоевский временно выбыл в г. Москву.

<Давая об этом знать> В<ашему> В<ысокоблагород>ию, для распоряжения к продолжению помянутого надзора за Достоевским, в случае прибытия его на жительство во вверенное Вам отделение и предлагаю о <последующем> и о времени выезда Достоевского <нрзб> мне донести.

1546 повещ<ено> 2 отделения

1547 повещ<ено> 3 отделение[418].

На этот стереотипный запрос немедленно откликаются все полицейские округа:

24139/1461

Секретно

Получ<ено> 28 Августа 1864 г.

Господину Московскому Обер-Полицеймейстеру

Полицеймейстера 2-го Отделения

Рапорт

В исполнение предписания Вашего Сиятельства от 25 Августа за № 154 имею честь донести, что об учреждении секретного надзора за упомянутым в том предписании Отставным Подпоручиком Фёдором Достоевским, по вверенному мне Отделению распоряжение сделано.

Полковник Дурново № 3080

27 августа 1864 года[419]

.

Власти обеих столиц не дремлют. Но обратим внимание на даты.

Достоевский выехал из Петербурга в Москву в десятых числах августа и пробыл там всего несколько дней (21-го он уже навещает томящегося в петербургском долговом отделении Аполлона Григорьева[420]). Таким образом, громоздкая государственная машина крутится вхолостую: фигурант уже давно вернулся домой.

Интересно: где же была полиция раньше? Ведь практически всё начало текущего 1864 г. Достоевский проводит в Москве – у постели угасающей в чахотке жены. Однако это не отмечено в полицейских анналах.

Марья Дмитриевна скончалась 15 апреля. Через три месяца в Павловске неожиданно умер старший брат Михаил Михайлович, самый близкий ему человек, издатель «Эпохи». «В один год, – пишет Достоевский другому брату, – моя жизнь как бы надломилась. Эти два существа долгое время составляли всё в моей жизни. <…> Впереди холодная, одинокая старость и падучая болезнь моя»[421].

Впереди были пять великих романов, счастливый брак, заграница, рождение и смерть детей, «Дневник писателя», поздняя слава…

Но и сейчас, несмотря на жизненные катастрофы, внешне всё выглядит прилично. Наблюдательный, как все доктора, Яновский в двадцатых числах июля 1864 г. встречает своего бывшего пациента в той же Москве в гостинице Дюссо: одет тот был «как всегда, безукоризненно, ездил на приличных извозчиках, платил всем и за всё самым добросовестным образом, имел деньги в кошельке и собирался за границу»[422]. За границу он действительно собирался («в Италию и в Константинополь»[423]) и даже получил иностранный паспорт. Однако навалившиеся заботы – осиротевшая семья Михаила Михайловича, громадные долги старшего брата по журналу, которые он, младший брат, берёт на себя, и т. д., – всё это удерживает его на родине. Недаром он несколько раз посещает Москву: «Выпросил у старой и богатой моей тетки 10 000, которые она назначала на мою долю в своем завещании[424], и, воротившись в Петербург, стал додавать журнал»[425].

Именно за теткиными деньгами отправляется он в город своего детства. Непонятно только, почему именно эта августовская поездка привлекает внимание полицейского начальства. Ибо, как сказано, всё первое полугодие никакого беспокойства власти не обнаруживают[426].

Что вообще представлял собой институт под грозным названием «секретный надзор» в 1860-е и 1870-е? Насколько он был эффективен и сильно ли досаждал надзираемым?