Ничейной земли не бывает

Позади Шанца вдруг послышались чьи-то голоса, шаги, шорохи. Это просыпалась рота. Полковник понял, что ему пора уезжать. За дальнейшим ходом учений он будет наблюдать уже с «холма полководца», как шутливо называли они НП командира дивизии генерал-майора Вернера, где находились инспектора министра обороны и представители Объединенного командования стран — участниц Варшавского Договора, которым предстояло наблюдать за ходом наступления частей дивизии. Там-то Шанц и узнает все подробности дальнейшего хода учений.

Полковник встал, за ним вскочил и Фихтнер. Шанц посмотрел на него и сказал:

— Ты знаешь, о чем я думаю, когда мне задают такие вопросы, какие задавал ты? Я всегда думаю о родине и о том, что мне дорого в жизни и что мне не хотелось бы потерять.

Солдат молча кивнул и подумал о Фридерике. Только сейчас, когда они должны были расстаться, Ульрих вдруг понял, что все это время он разговаривал не с кем-нибудь, а с ее отцом. От одной этой мысли полковник Шанц стал ему еще ближе и дороже, и Ульриху не захотелось расставаться с ним.

— Вчера, когда наша колонна проезжала по городу, я видел Фридерику, — сказал Фихтнер.

— Я тоже ее видел, — проговорил Шанц и пошел прочь, по, сделав несколько шагов, остановился: — Еще я хотел тебе сказать, чтобы ты держался поближе к таким людям, как Айснер и Литот. И не прячься постоянно за спины своих овечек. Здесь ведь не ничейная земля. Ну, всего тебе хорошего!

Полковник направился к полевой кухне. У него было такое чувство, что он сделал что-то умное, доброе. Однако где-то в глубине души притаилось и беспокойство, вызванное разговором с полковником Бредовом и рассказом о Стефане. И Шанц невольно спросил себя: «А что было бы, если бы Стефан задавал мне те вопросы, которые задавал Фихтнер? Неужели и тогда я остался бы таким же невозмутимым? Или, быть может, рассердился бы?..»

Родителям часто кажется, что у их детей не бывает серьезных проблем, будто начиная со дня рождения все у них улаживается само собой. Однако рано или поздно наступает день, когда у детей возникают вопросы, которые не только сердят родителей, но и пугают их. И если столкновения повторяются слишком часто, то, как правило, возникает отчуждение, которое может привести к разрыву.

Со стороны окопа, который Шанц только что покинул, донеслись звуки губной гармошки. Полковник знал эту песенку. Она называлась «Нет страны прекрасней».

Когда Шанц свернул в сторону от полевой кухни и оглянулся, он увидел, как солдаты роты подошли к одному из бронетранспортеров. Унтер-офицеры и рядовые собрались полукругом, а перед ними стояли командир роты майор Пульмейер и его заместитель по политчасти. Судя по жестам, говорил старший лейтенант Фрейер.

Шанц подошел поближе, чтобы услышать, что он говорит. Но он уже закончил свое выступление. Затем Фрейер назвал фамилии нескольких солдат, и они вышли из строя. Троим из вызванных, среди которых оказался и Литош, тут же были вручены бронзовые медали. Для награжденных были приготовлены даже цветы, которые им вручил командир роты. Потом он объявил благодарность тем солдатам, которые хорошо поработали ночью на рытье окопов. Отличившимся вручали в качестве подарка книги, а Фихтнер получил сразу две штуки. От неожиданности парень так растерялся, что несколько секунд держал книги в вытянутых руках, а затем начал совать их в противогазную сумку. Все устремили взгляд на Ульриха, потому что он один замешкался и не спешил встать в строй.

Кто-то из солдат засмеялся, но беззлобно, по-дружески, Фихтнер же поднял голову и только тут увидел, что остальные солдаты, награжденные, как и он, книгами, сразу отдали их на хранение замполиту. Ульрих с запозданием последовал примеру товарищей. Когда он становился в строй, Шанц подошел к старшему лейтенанту и поинтересовался, что за книги вручили Ульриху. Оказалось, два тома «Военных рассказов» Василя Быкова.

Однако на этом построение не закончилось. Положив книги на табурет, замполит сделал несколько шагов вперед, подошел к солдатам поближе, внимательно окинул их взглядом, а затем сказал:

— Дорогие товарищи, в заключение мне хотелось бы приступить еще к одной церемонии, которая обычно проводится в совершенно иных условиях. — Замполит говорил не очень громко, однако в этот тихий утренний час голос его был хорошо слышен. — Речь сейчас пойдет об одном из ваших товарищей. И никакой тайны в этом нет. Я думаю, что перед самым ответственным периодом наших учений всем вам будет приятно узнать об этом. Ефрейтор Айснер, выйдите из строя!

Айснер вышел вперед, сопровождаемый недоуменными взглядами солдат, и остановился перед старшим лейтенантом.

Фрейер достал из нагрудного кармана маленькую тонкую книжечку и торжественно произнес: