Ничьи котята

Он вздохнул.

— Я не рыцарь в сияющих доспехах, Цу. Я тысячи лет играю в войну и политику. Я неоднократно повторял Карине, что убивают только слабые и трусы. Но это — лишь простенькая мантра для взрослеющего ребенка, которому требуются ориентиры в жизни. Реальность куда сложнее. В некоторых ситуациях мне приходится становиться перед выбором: искалечить психику человека или убить его. И зачастую я выбираю убийство — потому что смерть свободного разума все равно делает жизнь его биологического носителя бессмысленной.

— В некоторых ситуациях?

— Да. Есть определенные категории личностей, порог принятия решения для которых существенно ниже, чем для остальных. Те, кто торгуют рабами, насилуют детей и берут заложников, имеют крайне мало шансов пережить встречу со мной и остаться в здравом рассудке. Бандиты и политики тоже находятся в группе повышенного риска. Но не обо мне речь. Сейчас мы говорим о Яне, если ты еще не забыла. У нее есть интуитивная способность ставить ментоблоки как минимум второго уровня, что меня серьезно беспокоит. Она может запросто искалечить психику человека, даже не понимая, что делает. Сегодня обошлось, да и я ее страховал, но раз на раз не приходится.

— Ты не собираешься сделать с ней что-то… — Цукка испуганно взглянула на Демиурга.

— Ну что ты, Цу! — рассмеялся тот, и девушка внезапно почувствовала, как по жилам расходится бодрость, а ум проясняется. — Разумеется, я не собираюсь створить с ней что-то ужасное. Но даже просто владение силовым эффектором накладывает на человека большую ответственность, а что уж говорить про имплантатор ментоблоков! Яна ласковая и добрая девочка, что убережет ее от многих ошибок. Но все равно ее необходимо обучать владеть такой опасной способностью, а как правильно учить в ее возрасте — ума не приложу. У нее просто нет жизненного опыта, который позволит правильно понять наставления.

— Но, может, ты просто отнимешь у нее способность вмешиваться в мозги?

— Нет. Что случилось, то случилось. Умение владеть нейроэффектором уже является частью ее личности, и заблокировать его означает серьезно ей повредить. Потребуется вмешательство третьего уровня, если не четвертого, а такое я не применяю к друзьям ни при каких обстоятельствах. Даже когда речь идет о вопросах жизни и смерти. Нет, Цу, нам придется принять ее умения… и у меня возникла идея. Скажи, ты знаешь что-нибудь о музыкальных школах в ближайших окрестностях?

* * *

Большой белый бок катамарана возвышался над пирсом на пару саженей. Над ним навис могучий портовый кран, опустивший что-то в трюм да так и застывший. Саматта поднялся по покачивающемуся под ногами трапу и огляделся.

— Чего надо? — лениво спросил у него матрос, облокотившийся на поручни возле трапа. — Судно частное, мы пассажиров не берем.

— Добрый день, господин. Мне нужен господин Бун Юбэда, — Саматта даже не подал виду, что его покоробил фамильярный тон. Кто его знает, вдруг здесь так принято?

— Зачем? — матрос лениво сплюнул за борт.

— Чтобы поговорить о делах, господин, которые касаются его и меня, — Саматта, прищурившись, глянул в глаза матросу тем нехорошим, обещающим неприятности взглядом, от которых у кобенящихся новобранцев по спине обычно начинали ползти мурашки. — Нижайше прошу помощи. Как мне его найти?

— Сейчас позову, — нехотя буркнул матрос, отлепляясь от поручня. — Жди здесь… господин.

Лениво-расслабленной походкой он продефилировал по палубе, нырнул в надстройку и пропал, пробарабанив башмаками по трапу, ведущему вниз. Мысленно пожав плечами, Саматта принялся рассматривать судно.

Несмотря на некоторый опыт он никогда не считал себя морским волком и, в общем-то, всегда оставался равнодушным и к морю, и к тому, что по нему плавает. Умение десантироваться с аквалангом являлось обязательным для всех бойцов спецназа, и эту науку он помнил хорошо. Остальное же его волновало мало, благо к месту выброски его всегда возили флотские, которых и солдатами-то считать можно лишь с большой натяжкой. Но сейчас он осматривал судно, стараясь запомнить все детали окружения. Если его и в самом деле придется оборонять от нападающих, то от любой мелочи могут зависеть человеческие жизни.