Ничья

Но я предпочла любоваться цветами. Насмотрюсь еще, вся жизнь впереди. Мысленно я перенеслась в Рьян. Как там родители, Нона, тетушка Нэт? Знали бы они, чем меня заставляют заниматься! Многие бы наверняка заявили, мне следовало кусаться, царапаться, но в голову врезались слова Подарка. От протеста мало толку, ничего не добьюсь. А вот если притворюсь покорной, войду в доверие… По щекам стекли слезы. Слезы отчаянья. Почему чувства мои не умерли, почему я окончательно не превратилась в вещь, раз стала ей на бумаге. Воспоминания о безмятежном (былые горести теперь казались смешными) детстве и отрочестве пронеслись перед глазами. Пусть тетя Нэт снова заставляла подрезать цветы и копать землю, пусть читала нотации, лишь бы не здесь! Интересно, действительно ли я сама навлекла на себя беду? Теперь не спросишь. Сборщицу я больше не видела, да и вряд ли бы она удовлетворила пустое любопытство.

– Ну вот, мы закончили.

Не заметила, как ко мне Тебо подошел. С его тела стекала вода, а расстегнутый халат демонстрировал абсолютное спокойствие снизу.

– Ручная работа и помощь девочек из моего гарема, – проследив за моим взглядом, усмехнулся юноша, но пояс затянул. – Новенькие мужчину удовлетворить не способны, только растревожить. Но поговорим о тебе.

Обернувшись, убедилась, Подарок и Куколка ушли, мы остались одни. Вечерело – занятия затянулись. Сад тонул в пламенеющих лучах клонившегося к западу солнца. За зеленой стеной уже тянулись к храму мужчины, желавшие вкусить безотказного удовольствия.

– Не бойся, я проведу особыми тропами, – угадал мои опасения Тебо. – Вот что я хотел тебе сказать…

Он замолчал и нахмурился, в задумчивости пожевав губы.

– Плохи твои дела, Ничья, нужно скорее тебя продать. Через три дня придет корабль, хорошо бы поспеть на него с прошлой партией девушек. Жрец основательно положил на тебя глаз, раздумал продавать, ждет, пока закончится обучение, чтобы снять сливки. Сама понимаешь, я могу взять в свой гарем, но ведь у него право брать любую. Зато на рынке Экон не властен.

Слушала и кивала, гадая с чего вдруг Тебо проявил такое сочувствие. Вряд ли оно бескорыстно. Угадала: за свои услуги помощник жреца требовал небольшую плату. Какую, он пока не говорил, но догадывалась. Пришлось согласиться. Вряд ли фантазии Тебо столь извращены, а если и да… Мысленно вздохнула. У него хотя бы инструмент меньше и тоньше.

– В таком случае нам придется тренироваться по ночам. Девушки на рынке должны соответствовать некоторыми требованиям, иначе покупатель вправе вернуть товар. Соврешь, будто у тебя бессонница, выйдешь на галерею, я тебя встречу. Заниматься можем или в гостевом доме, но тогда придется терпеть соседей за стенкой, или в садовой беседке. Я предпочел бы первое: так безопаснее, тебя примут за одну из высших наложниц.

– Так я и есть ваша наложница. – Нечего ходить вокруг да около, пусть озвучит цену. – Ведь в конце я должна вам дать.

– Дать слово выполнить поручение, – рассмеялся Тебо. – Нужно тайно передать записку одному человеку на рынке. Как, уж твоя забота. А насчет всего остального… – Улыбка стала еще шире, лукавее. – Помни о таране и перышке. Тут как карта выпадет.

Казалось, я изучила каждую жилку на члене Тебо, навсегда запомнила его вкус. Помощник жреца не остался в накладе, всякий раз получал толику удовольствия. Насчет перышка пошутил, не трогал. Да и когда, если мы в другом тренировались? Я честно старалась, отгоняла подальше тошноту и посторонние мысли. И в итоге вышло, я смогла дойти до конца. Делала, делала и вот. Сама не ожидала.

– Ну вот, можешь же!

Тебо с блаженным стоном повалился на постель и велел показать основные интимные позы, разумеется, без проникновения.

– Готова, можно на рынок, – вынес вердикт юноша и разрешил встать. – Спать не ложись, притворись только: я рано зайду, на рассвете.

До него от силы пара часов, что толку пытаться заснуть?

– В город со мной поедешь под видом сборщицы, – продолжал Тебо, – поэтому накрасься, улыбайся и веди себя уверенно. Настоящей сборщице я подсыпал в вино снотворного, на ее любовника подумают. Косметику тоже занесу, возьму у своих девиц. Главное, про письмо не забудь, оплати добром за добро. И никому о нем, ни единой душе! – шикнул юноша. – Найдут, выброси, съешь, только не отдавай.

Постараюсь по мере своих сил, хотя слабо представляю, как товар может спокойно расхаживать по рынку, разыскивая кого-либо, или отказываться отдать запрещенную вещь.

Наверное, девушкам, попавшим в Храм наслаждений, полагалось лишаться разума, но мой пока работал четко. Размяв затекшую шею, несколько раз сглотнула, стирая воспоминания о недавнем уроке, и осмелилась задать несколько вопросов.

– А что случится, если письмо попадет не в те руки?

Предупрежден – значит, вооружен. Я не хотела оказаться на виселице, лучше уж под жрецом. Противно, больно, зато не отправишься к праотцам. Если на то пошло, веревка тоже не халва, боли причиняет не меньше.

– Ничего хорошего, – нахмурился Тебо.